Узники молча переглянулись. Потом Витька без слов положил
облюбованный прут на пол, а взял другой, самый тонкий из имеющихся,
да ещё вдобавок слегка сплюснутый с краев, на манер ломика. Да уж,
крупно лопухнулись бандиты, сажая пленённых ходоков в чулан с
подобным содержимым...
Верхняя петля с громким звоном лопнула едва Витька с силой налег
на импровизированную фомку.
Узники застыли, вслушиваясь в гулкую тишину посада. Но никто не
прибежал, не принялся потрясать оружием и сыпать матерными
угрозами. Посад был мертв и, по всей видимости, пуст.
В том смысле, что людей в нем не было.
Нижняя петля выдержала, не лопнула, но её Витька с мясом и
щепами попросту выдрал из косяка.
Вслушались ещё раз.
- Надо свет погасить, - шёпотом предложил Пашка. - Пусть глаза к
темноте привыкнут. В сенях тоже, небось, темно.
Смысл в этом определенно имелся, поэтому так они и сделали.
Минут через десять вновь воцарившаяся в чулане тьма прошептала
голосом Витьки:
- Ну, что? Начали?
- Давай, - согласился Пашка, сжимая в руках оба прута, свой и
приятеля.
С тихим стуком сдвинулась дверь. Образовавшаяся щель стала
отчетливо видна - в сенях хозяйничала не полная темень, а всего
лишь полумрак. Шелест взял у Пашки прут и первым выскользнул из
чулана.
Перед выходом на крыльцо, на вбитых в стену гвоздях они нашли
свои ружья. Свои и ещё чьи-то, то ли шишкарей, то ли бандитов.
Пашка привычно переломил верную двухстволку - заряжена, патроны
знакомые. Картечь.
Прутья они оставили под "вешалкой" и уже куда более уверенные в
собственных силах принялись обшаривать посад.
Бандитов, вернее то, во что они успели превратиться к этому
часу, Шелест с Пашкой нашли уже через несколько минут, в горенке.
Оказалось их шестеро и все уже перестали быть людьми, но ещё не
стали мумиями. Мертвяками. По-видимому, они находились примерно на
пол-пути, потому что кожа сморщилась и пожелтела, но ещё не до
такой степени, как у полностью омертвевших. У одного, без сомнений
у бывшего главаря, на мизинце левой руки красовался знакомый
перстень.
Витька скользнул к столу, заваленному чем попало, в том числе
вытряхнутыми из походных торб вещами. Сами торбы валялись тут же, у
стола, рядом с пустыми бутылками и жбанами из-под бормотухи.
Запаянные пакеты с перчатками, пинцетами и ещё какими-то
незнакомыми Пашке инструментами и приспособами, никуда не делись,
нашлись в общей куче. Витька торопливо натянул перчатки, вооружился
пинцетом и принялся стаскивать перстень с полуиссохшего пальца
будущего мертвяка. Минуты ему вполне хватило.