Мой первый белый мотылек. Я засмеялась.
— Я тебя не вижу, но рада, что не буду одна. Мне нужно разминать
мышцы лица.
— Ты не будешь одна, — как-то странно ответил доктор. — Там есть
командор. И не перестарайся.
— Фарра тоже забрали! Надежды нет! — вопил мотылек.
Бедняга. Его не утешает загадка ларипетры.
— Теперь будешь лысая!
Грустно, но… не критично. С волосами или без для Чака я — пустое
место. Я похолодела. Чак! Нельзя думать о нем! Ведь тогда…
— И Ча…
Я поспешно перебила, .обращаясь к доктору:
— А что с птицами? Теперь писем писать не получится?
Взмахнула рукой и во что-то врезалась. Еле слышный возмущенный
ах свидетельствовал, что я смела мягкого мотылька.
— Вероятно.
Я закусила губу. И вскрикнула. Больно!
— Завтра обезболивающее перестанет действовать, — усмехнулся
голос доктора.
Я знаю. Эх.
— Можно было бы написать письмо Ниргаве, она из топольцев. Моя
Голубинка ее знает. Она знает, что означает вензель на охранке:
этот узор используют в Тополе. Возможно, это что-то расскажет нам о
свойствах ларипетры. Когда до нее добирается ток.
Ток. Поток заряженных частиц. Солнечный ветер. Как реагирует
ларипетра на него, если при встрече с воздействием сирен, серебром
и морской водой…
Дух захватывает, как много мы еще не знаем об окружающем мире! Я
напишу трактат.
— Подумаю, что можно сделать.
— А я узнаю про… звездную пыль у командора.
— Тебе сюда. Мы пришли.
Но у меня еще были вопросы.
— Почему вы помогли мне? А не Седрику Джарлету?
— Я оказал ему первую помощь. Остальное терпит.
Я вздохнула.
— Передайте ему мои извинения. Я не собиралась его…
уродовать.
Доктор тихо засмеялся.
— Думаю, он вас тоже. Господин Джарлет… всегда отличался
благоразумием. Ума не приложу, что с ним случилось сегодня.
Месть. Ненависть. Вот, что сводит людей с ума. Не сирены. А
собственные страхи, обиды и злость: все, с чем мы никак не можем
согласиться, но с чем ничего не можем поделать. Как говорила Ро,
«мы должны принять, что чего-то не сможем принять никогда».
Я вспомнила ее бледность. И силу страхов. Даже за пределами моря
Белого Шепота она их знала и слышала…"Я не могу принять тысячу
вещей», «и мне их учить!», «ты собралась учить их, как справляться
со страхами? Ха! Самозванка!».
Как она там?
И чего боюсь я?..
— Ты боишься, что Чак узнает, — ответил белый мотылек.
Доктор подтолкнул меня вперед, в тело пахнУло влагой — обоняние
надежно защищала повязка, впервые можно было порадоваться ее
наличию. Бедный Чак. Милый Чак…