— Всё будет хорошо. Тише... Ну, самое страшное позади. Вы обе живы. Мы со всем справимся, — успокаивал её.
— Лёш, только не бросай меня! Я не переживу! — У меня рубашка намокла от её слёз. — Не бросай нас! Умоляю!
***
Три месяца спустя...
— Алёш... — В голосе мамы слышалось напряжение. — Как вы там? — Она звонила каждый день, и вопрос был неизменным. Все вокруг только и делали, что спрашивали о том, как мы, будто хотели подсознательно услышать, как нам плохо. В каждой фразе или сочувствующей речи мне чудилась подоплёка. Это раздражало и выводило из себя.
— Хорошо, — бросил отрывисто, не видя смысла рассказывать всё по пятому кругу. — Анюта дома. Мы рады, что она наконец-то с нами...
— Саша справляется? — взволнованно спросила мама. После произошедшего, мнение о невестке у неё изменилось, причём не в лучшую сторону. Вырастив двоих детей, она совершенно не понимала Александру, а я не понимал их обеих. Мать так хотела внучку, так радовалась, но стоило появиться на свет нашей малышке, как она запричитала, что такие не жильцы, что девочка останется инвалидом на всю жизнь, и, казалось, заранее поставила на нашей дочери крест. Мама даже не нашла в себе силы для того, чтобы приехать и увидеть внучку после выписки из больницы, ссылаясь на то, что ей страшно, что она боится. Впервые я испытывал раздражение и жгучую обиду на самого близкого и родного человека на свете. А Сашка? Эта дура прикрывалась такими же аргументами, лишь бы не ездить к дочери. Молоко у неё пропало, и не потому, что его не было, а потому, что ей было лень пользоваться молокоотсосом, и в результате Анютка сидела на смесях.
Я посмотрел на обеих другими глазами, под другим углом, и они стали мне противны. Стоило столкнуться с проблемой, как спрятали головы в песок.
— Приезжай и помоги! — выплюнул зло и сбросил вызов.
— Лёш! — перекрикивая детский плач, пропищала Саша. — Лёш! Я не могу, сделай что-нибудь, она всё время плачет!
Я сидел в кресле и смотрел в одну точку. Вот оно, счастье, вашу мать! Жена с руками, что растут из одного места, не в состоянии ухаживать за собственным ребёнком. У меня уже хронический недосып. На работе косятся на мою небритую физиономию и красные глаза.
— Ну, Лёш... — прикрыв дверь в комнату, всплеснув руками, укоризненно произнесла Саша. — Я ей бутылочку дала, памперс поменяла; чё ей ещё надо-то?