- Мама!
Сжав пальцы в кулак, Татьяна продолжила:
- Если твоей Юле нужна работа, пусть приходит админом в
детский салон. Начнёт с нуля. Если сумеет угодить и мастерам, и детям, и их
беспокойным родителям, то получит повышение. Но никаких поблажек она от меня не
дождётся. И с этой минуты никто из вас ничего не получит от меня. Учитесь жить
по средствам и без моей помощи. И не смейте говорить мне о морали. Моралисты, -
она усмехнулась. – Я не просила от вас понимания. Я просила уважения.
- Трудно уважать женщину, которая сошла с ума, - кривая
ухмылка исказила черты лица сына, - и у которой бешенство матки.
Рука сама взлетела вверх. Хлёстко разрезав воздух, красной
отметиной осталась на щеке сына.
- Прощение просить не буду. Где дверь вы знаете, - Татьяну
трясло как при хорошей лихорадке. – Валера, мы с тобой друг другу никто. Не
кровные родственники. Просто родители этого глупого мальчишки. Надеюсь, я
больше тебя не увижу ни при каких обстоятельствах. Евгений, я люблю тебя и со
временем прощу. Но до тех пор, пока ты сам не решишь извиниться передо мной,
искренне извиниться, ко мне не приходи. Уходите.
Боль сдавила грудную клетку, не давая не то, что наполнить
лёгкие до предела, а просто сделать хотя бы маленький вдох.
Боль от предательства сына. Нет, Татьяна и не думала, что Женя
поймёт её. Она и сама себя не понимала. Но то, что он в качестве тяжёлой
артиллерии привёл с собой отца, выглядело унизительно. Жалко. И стыдно. Стыдно
за то, что воспитала капризного эгоистичного потребителя. Да, сама виновата.
Слишком много помогала, слишком опекала и потакала, вот и получила.
Боль от желания защитить Никиту. Оттолкнуть в сторону,
убрать с линии огня. Потому что он ни в чём виноват не был. И неважно, что сам
когда-то пришёл к ней, соблазнил. Нет. Она старше, она опытнее. Она должна была
всеми возможными способами предотвратить эту ситуацию. А не смогла, поддалась
собственной слабости.
Боль от того, что, по сути, и бывший, и сын, оказались
правы. Современное общество, каким бы прогрессивным в плане развития технологий
не являлось, всё ещё было закостенелым и с моральными устоями, унаследованными
в ходе много векового развития, расставаться не спешило. Это мужчина мог
позволить себе взять в любовницы или жениться на женщине, гораздо моложе него
самого. А вот женщина, как бы молодо не выглядела, связаться с молодым парнем
не имела никакого права. Все сразу включали мораль.