Вот он какой, тот самый бухгалтер подпольной шайки жуликов,
промышляющих черными валютными делами. Невысокий, полный, с мелкими
чертами лица и большими ясными глазами.
На носу, правда, очки с оправой на цепочке, но он смотрел поверх
них. Одет в кремовый костюмчик и даже, фу ты ну ты, шляпу со слегка
загнутыми полями. Из кармашка пиджака на груди выглядывал кончик
платочка.
Ишь ты, франт какой. Хотя, даже в темноте заметно, что шляпа
помята, на пиджаке пятна грязи, а рукав немного порван. Ах да,
точно, на него же объявлена охота.
— Здравствуйте, Виктор, — сказал подпольный бухгалтер все тем же
бодрым и поставленным голосом, которым можно было бы озвучивать
радиопередачи. — Очень приятно с вами познакомиться. Говорят, вы
победитель Спартакиады и других соревнований? Поздравляю, рад
встрече с таким именитым защитником.
Лет ему где-то сорок-пятьдесят. Как там его назвала Аня?
Снитковский Григорий Афанасьевич, вроде бы.
Располагающий к себе субъект, умеет вызывать подсознательную
симпатию. Что он там, интересно, не поделил с валютными
дельцами?
— Здравствуйте, — я пожал ему руку. — Не скажу, что прям тоже
рад, я только недавно вернулся домой, не успел отдохнуть после
соревнований и тут меня сорвали с места. Ну да ладно, давайте
сделаем это и разберемся, кто вас там обижает.
Аня остро глянула на меня в зеркало заднего вида.
— Не успел отдохнуть, говоришь, бедняжка? Ну конечно, и днем, и
ночью занят. Особенно ночью.
Я пропустил ее ядовитый комментарий мимо ушей и даже махнул
рукой.
— Но это все неважно, сейчас главное, обеспечить вашу
безопасность. Пока мы едем, вы расскажите, кто вас преследует,
сколько их, состав банды, возможности и ближайшие планы, если вы
хоть что-то можете предположить. Скажу сразу, я в этом деле вовсе
не профи, даже наоборот, новичок-любитель, но что поделать, надо
когда-то начинать.
Снитковский кивнул, поправил очки и начал рассказывать.
«Москвич» со скрипом и стуком мчался по ночным улицам, а толстячок
говорил.
Сначала я слушал, что он там рассказывает, но потом почему-то
отвлекся. Вроде бы все рассказывал правильно, громко, да и речь у
него поставленная, как я уже упомянул, но вот все равно что-то меня
смущало.
Причем смущало не в голосе или облике самого Григория
Афанасьевича, а что-то другое, посторонние, как будто рядом с нами
летал назойливый комар и все время пытался укусить. Я даже повернул
голову, чтобы разглядеть его, но, конечно же, ничего не
обнаружил.