Я поднял руку, останавливая
охранников. "Вот как? Что ж, я рад, что вы решили сотрудничать со
следствием, товарищ Петров. Присаживайтесь, давайте поговорим."
Петрова вернули на стул. Он был
сломлен, слезы текли по его лицу.
"Я.… я передавал информацию. Но не
немцам! Англичанам. Они угрожали убить мою дочь, если я не буду
сотрудничать."
Я едва сдержал улыбку. Вот оно,
признание. Неважно, что оно было ложным – Петров никогда не был
шпионом. Важно, что он признался. А с признанием мы уже сможем
работать.
"Очень хорошо, товарищ Петров," -
сказал я, доставая бланк протокола и специальные чернила. "А теперь
давайте запишем ваше признание подробно. Не упустите ни одной
детали."
Следующий час Петров говорил, а я
записывал. Он придумывал имена, даты, места встреч – все, что
угодно, лишь бы избежать карцера. Я знал, что большая часть этой
информации – плод его воображения, но это не имело значения.
Главное – у нас было признание.
Когда Петров закончил, я протянул ему
протокол. "Прочтите и подпишите каждую страницу."
Трясущимися руками он взял бумаги.
Пока он читал, я незаметно взглянул на часы. Чернила начнут
исчезать через пару часов. К тому времени мы уже подготовим
официальную версию признания, которую Петров подпишет под давлением
этого, первоначального.
"Готово," - прошептал Петров,
возвращая мне подписанный протокол.
Я кивнул. "Хорошо. Вы поступили
правильно, товарищ Петров. Теперь отдохните, а завтра мы продолжим
нашу беседу."
Я вызвал охрану и приказал отвести
Петрова в камеру. Когда его увели, я позволил себе улыбнуться. Еще
один враг народа разоблачен. Еще одна победа в нескончаемой войне
за чистоту наших рядов.
Я собрал бумаги и вышел из комнаты
допросов. Впереди был долгий день – нужно было подготовить
официальный протокол, доложить начальству, начать разработку
"сообщников" Петрова. Но я чувствовал удовлетворение. Я служил
своей стране, защищал ее от врагов, видимых и невидимых.
Я – майор госбезопасности Виктор
Соколов. И я только что раскрыл еще одного предателя.
Так думал я, направляясь в свой
кабинет. Но судьба готовила мне неожиданный поворот, который
изменит все...
Я шел по коридору следственного
отдела, чувствуя, как внутри меня разливается теплое чувство
удовлетворения. Допрос прошел успешно, и я получил признание,
которого так долго добивался. Это было похоже на шахматную партию,
где каждый ход, каждое слово имело значение. И вот, наконец, мат
противнику. Я мысленно похвалил себя за терпение и мастерство, с
которым вел дело.