В большой комнате звучала тихая музыка, на диване лежал раскрытый семейный фотоальбом, наполненный жизнью, традициями, неповторимыми мгновениями. Безутешные слёзы уже не душили — Наташа выплакалась утром у безмолвных могил родителей.
Она вздрогнула от звонка мобильного телефона. Глянув на дисплей и увидев незнакомый номер, не удивилась. Сорок минут назад курьер доставил низкую корзину с крокусами*.
Открыв дверь и увидев цветы, Наташа настолько растерялась, что теперь не могла вспомнить, назвал ли посыльный её фамилию. Подпись на квитанции поставила машинально, не спуская взора с некрупных разноцветных бутонов с багряными тычинками.
Поставила корзину на подоконник и уткнула лицо в нежные соцветия. Закрыла глаза. Яркие крокусы и их необычайно приятный сладостно-терпкий аромат с лёгкой горчинкой сбили тоскливое настроение. Грустные мысли потекли в другом направлении. Захотелось весеннего тепла, солнца и чего-то ещё — волнующего и возвышенного.
Карточки в корзине не нашлось, что навело на мысль об ошибке курьера, которая скоро обнаружится и цветы придётся вернуть.
Она без колебаний приняла звонок вызова.
— Наташа…
От звука хриплого мужского голоса девушка подобралась, вдруг почувствовав необъяснимое беспокойство.
— Да, — ответила едва слышно.
На том конце не торопились продолжить, прислушиваясь к её голосу, участившемуся дыханию.
— Это вы прислали цветы? — спросила она просевшим голосом.
— Примите мои искренние соболезнования.
В речи незнакомца отчётливо улавливался иностранный акцент. Она слушала неровное громкое мужское дыхание, и её сердце отбивало болезненный ритм.
— Спасибо за цветы. Вы знали маму?
— Я бы хотел самолично принести вам моё сожаление по поводу вашей утраты и… — Пауза длилась несколько секунд. — Мне надобно с вами увидеться.
— Нет, — вырвалось тотчас, без раздумий и на удивление категорично.
Она не могла объяснить, чего испугалась. Что-то настораживало, вызывая нервный озноб. И дело было не в акценте мужчины, ранее ею никогда не слышанном, и не в старомодной манере изъясняться, хотя старческим голос не казался. Было что-то ещё.
— Прошу вас, не отказывайте мне, — упорствовал незнакомец. Лишившись хрипотцы, его голос поменял тональность, став бархатистым, окутывающим.
Наташа молчала, глядя на залитую неоновым светом фонаря автомобильную стоянку у соседнего подъезда. В стороне от занесённых снегом машин стоял большой серебристый внедорожник. Его владелец явно кого-то ждал. Работы двигателя слышно не было, но из выхлопной трубы вырывался густой сизый дымок. Подхваченный снежным вихрем, он истаивал, заменяясь новым.