Конечно же папку я забрал. Близилась ночь, я хотел вернуться на
дачу, и там в тихом семейном кругу изучить дело. Проезжая по
городу, я по привычке сканировал пространство в поисках
беспорядков, которые позволят мне восстановить справедливость и
заодно пополнить запасы ликвора. Нарышкин вовсе не замечал трагедию
девушки Светланы, ел, пил и веселился, наслаждаясь теплым летним
вечером.
Беззвучный крик о помощи донесся до меня уже на выезде. Проехав
на сигнал, я попал в неожиданно мрачный район. Такие трущобы более
подходили запущенному Гречину, а не эталонному Нарышкину.
Я припарковался в темном переулке, забрал из багажника катану,
прошел дальше вглубь скверного места. Какое-то время я блуждал по
лабиринту, тревожил меня только скверный запах, но вскоре примерно
в том же направлении, откуда доносился сигнал бедствия, послышались
аккорды металлического рока. Так-то я рок-музыку люблю, но не в
таком бездарном исполнении. Ну или акустика трущоб губила
мелодию.
Преодолев еще пару сотен метров, я вышел к квадратной коробке,
почти правильному кубу в три этажа из грязно-серого кирпича,
разрисованного неумелыми граффити. Рок-клуб по-нарышкински.
Клуб назывался «Саби нойзу», весьма психоделическое имя,
переводилось с японского как «Шум ржавчины». У хозяина или его
пиарщиков было специфическое чувство юмора. Хотя, я сильно
сомневаюсь, что кто-то из завсегдатаев клуба мог оценить
иронию.
Музыка, разумеется, доносилась из клуба, а откуда же еще? Но
сигнал, кричащий о беде, вел меня в сторону. Обойдя клуб, я вышел в
сквер, столь же грязный и запущенный, как и все в этом ржавом
районе. К толстому тополю в центре прижался спиной растрёпанный
парень лет восемнадцати, судорожно сжимавший катану, и я издали
видел, какого скверного качества этот меч.
На парня наскакивали два шустрика в косухах с многочисленными
заклепками. Они тоже размахивали катанами, возможно, не такими
скверными, как у их жертвы, но тоже дрянными. Пока особого вреда
никто никому не нанес, хотя у страдальца уже пострадал рукав на
левом плече. Одет бедняга был в кожаную крутку, но цивильную, менее
колоритную, чем у его противников. От нападавших несло хищником
также, как от покойного Никиты Филимонова. Я даже подумал, что,
наверное, так и жилось бедному Андрею Васнецову, запертому в
универе с молодыми, пробующими на нем свои зубки, волчатами.