Сижу, ем, будто вокруг никого нет, и
думаю.
Они что-то говорили, о чём-то
просили, но я не особо прислушивался.
У меня не было чёткого ответа или
инструкции, что делать дальше. Знаете, как это бывает, когда
завариваешь себе еду, а заняться больше нечем, и мысли начинают
блуждать.
Думаешь о жизни, о себе, о всём этом
испытании. И ловишь себя на вопросе: зачем я вообще на это
согласился? Ради жизни аристократа? Уверен, что семья и в бедности
прожила бы отлично.
Но тут прозвенели пять минут, лапша
была готова, и все посторонние мысли мгновенно вылетели из
головы.
Пора есть.
….
Оставалось решить, что делать с
пленниками. Внутри меня разрывались два противоположных желания.
Морок, как всегда нетерпеливый, кружил рядом и бормотал что-то под
ухом, словно невзначай:
– Съесть их... Убить... Пусть
кровь... Раздеть...
– Стоп, раздеть? Ты больной ублюдок,
– фыркнул я.
Жри с одеждой. Этого вслух не сказал,
вдруг воспримет, как приказ.
Да, явно не то.
– Короче, – сказал я, решив вернуться
к делу.
– Пожалуйста, – жалобно взмолился
Михаил.
И, как будто этого было недостаточно,
он принялся рассказывать о своей жене, маленькой дочери, их
бедственном положении.
Марк тоже попытался сыграть на
жалости, но его ложь была слишком очевидной.
– Мы больше не будем. Клянёмся! – они
хотели перекреститься, но руки были связаны.
Да, беда…
– Я не могу вас убить, – признался я
честно.
Не хотел этого делать, хотя, может,
они того и заслуживали. За меньшее убивают, а эти двое дважды
пытались прикончить меня просто из прихоти.
Люди, которых я видел перед собой,
были прогнившими до костей.
Они обрадовались слишком рано.
– Но и отпустить просто так я вас не
могу.
Я подошёл ближе, и быстрым движением
схватил за руку сначала одного из них. Резкий хруст, за которым
последовал крик боли.
– Аааа…
– Ты... ты сломал ему руку... –
заплакал Михаил, понимая, что его ждёт то же самое.
– Да, тебя это тоже касается.
Они лежали на полу, корчась, словно
змеи, но я бы скорее сравнил их с птицами с подбитыми крыльями. Да,
это сравнение подходит лучше.
Вокруг них кружил Морок, своими
когтями причиняя им боль.
– Можно я их съем? Они такие
аппетитные на вид.
– Нет, я же сказал. Тебе нельзя жрать
людей.
Хотя, честно говоря, мне всё равно,
кого он ест.
Но он мой раб, и за него я несу
ответственность, как за собаку. Если пёс кого-то покусает,
наказание получит не только он, но и хозяин.