- Имей в виду, что наличию «Ёжика» он
не удивился. Значит, пробивал тебя по полной программе.
Я переваривал эту новость все время,
пока вел гостя в основную часть коттеджа и поднимал в гостиную. А
там познакомил его с Олей, выслушал дежурные комплименты ей, дому и
виду, открывающемуся из окна, усадил Феоктистова за стол, опустился
в свое кресло и развел руками:
- Стыдно признаться, но в доме нет ни
капли спиртного – мы его не употребляем, поэтому в день вселения,
закупая все необходимое для жизни, не сообразили купить даже
пару-тройку «дежурных» бутылок.
- Ничего страшного: в такую погоду
хочется не спиртного, а горячего чая.
- Слава богу, его у нас
предостаточно! – улыбнулась Кольцова, спросила, какой именно он
предпочитает, и унеслась на кухню.
- Красивая у вас напарница. И, по
мнению ее бывших работодателей, излишне резкая, непозволительно
упрямая, невероятно скрытная и, конечно же, безалаберная. Правда,
стоило копнуть поглубже, как оказалось, что они – скоты, каких
поискать, а Ольга Ивановна – любящая сестра и не более.
- Так и есть… - спокойно подтвердил
я, и мужчина виновато вздохнул:
- Я по ряду причин не умею верить
людям на слово, поэтому проверяю все и вся. Проверил и вас,
благодаря чему обрел стопроцентную уверенность в том, что вы не
могли быть соучастником убийства Алексея, и теперь ваша
бескорыстная попытка ему помочь вызывает тихую грусть и желание
ответить добром за добро. Знаете, еще года четыре тому назад мой
брат был самым светлым человеком на Надежде: он легко и
непринужденно становился душой любой компании и радовался жизни
так, что заражал своим счастьем всех окружающих. Но с тех пор, как
он заподозрил супругу в неверности, свет его души сменился тьмой.
Следующие года полтора Алексей жил одними детьми. Но Лиза, не
занимавшаяся никакими делами рода, тихой сапой настроила их против
него, и он, окончательно замкнувшись в себе, стал проводить в Пятне
больше времени, чем дома. Само собой, забыл и о развлечениях. Хотя
когда-то не мог жить без экстрима…
Тут в гостиную вернулась Оля, и Егор
Александрович замолчал. Вернее, с благодарностью принял из ее рук
чашку с черным чаем, взял обеими руками так, как будто пытался
согреть ладони, сделал небольшой глоток, посмотрел в окно и грустно
улыбнулся:
- Ненавижу осень, сезон дождей,
шторма и холод. А Лешка любил все времена года и утверждал, что
плохой погоды не бывает. Ну, а шторма просто обожал: выходил в море
на одноместном гидроцикле и прыгал с волны на волну до тех пор,
пока не отказывали предплечья.