Выдвинулись. В смысле, неспешно
прогулялись по ковровой дорожке, уже основательно заляпанной чем-то
темно-красным, вышли под высоченную крышу Южного вокзала и через
пару минут добрались до вагона-автовоза. Из него как раз выезжал
мини-кортеж из серебристого «Конкорда» и угольно-черного «Урала»
сопровождения, так что мы немного поскучали. А после того, как эти
машины вальяжно покатили к выезду с охраняемой территории, снова
опознались перед сканером и смогли пройти к «Стихии».
При виде нас машинка шаловливо
подмигнула габаритами. Кольцова, решившая, что это мои проделки,
развеселилась, а я немного пострадал из-за того, что при всем
желании не смогу отшлепать настоящую шалунью. Потом помог напарнице
забраться на пассажирское сидение, скользнул за руль, завел движок,
с подстраховкой БИУС-а съехал по очень пологой аппарели, чуть-чуть
поддал газку и порулил по указателям.
Пока катил по территории размером с
небольшой поселок, попросил «штурмана» забить в навигатор название
гостиницы, подобранной накануне, и проложить маршрут. Потом
тормознул у сканера на выезде с вокзала, убедил автоматику в том,
что эта машина моя, повернул направо, огляделся и невольно
вздохнул. Почему? Да потому, что Новомосковск, являющийся не только
столицей, но и самым крупным населенным пунктом анклава, выглядел в
разы менее внушительно, чем любой из самых заштатных
трехмиллионников Китежа! И мне, выросшему в мире, обогнавшем этот
лет на двести, не хватало небоскребов, уходящих за облака, и
многоуровневых «пирогов» подземных ярусов, жители которых никогда
не видят света солнца; плотных трехмерных паутин воздушных трасс,
забитых флаерами,

и хитросплетений наземных дорожных
развязок; навязчивой рекламы, достающей даже в изображениях,
генерируемых модулями дополненной реальности, и сумасшедшего темпа
жизни. А еще меня здорово накрыло ностальгией, из-за чего я начал
до рези в глазах вглядываться во все, что хоть на миг появлялось в
поле зрения и более-менее нормально идентифицировалось сквозь
пелену дождя. Увы, ничего знакомого так и не увидел, поэтому ощутил
себя хронопутешественником, к сожалению, не обладающим возможностью
вернуться в свое время.
Ну и завздыхал. Что в какой-то момент
привело к закономерному концу – Оля, решив, что меня плющит из-за
злости на амнезию, придумала аргумент, способный облегчить эти
страдания: