- На ней кто-нибудь был?
Рассказывать о своих геройствах не
хотелось от слова «совсем», так что я придумал ответ повеселее:
- Мне «повезло» заявиться на заимку в
день начала межродовой войны Докукиных с Левашовыми. С первыми я
плотно сотрудничаю, судьбой вторых не интересовался. Кстати, если
вы знакомы с Александрой Ярославовной или Харитоном Павловичем, то
наверняка сможете проверить мои слова.
- С Сашей знакома, но шапочно, а
Харитона по ряду причин не выношу! – как-то уж очень резко сказала
целительница, сообразила, что срывается не на того, извинилась и
добавила: - Зато я прекрасно знаю матушку Саши и, пожалуй, свяжусь
с ней… ближе к вечеру.
- Тогда предлагаю продолжить этот
разговор завтра… - усмехнулся я. – Само собой, если вы не
передумали везти нас к ректору Академии Искусств.
Целительница захотела оценить мою
реакцию на неожиданные повороты беседы еще раз. И рубанула
правду-матку:
- Решили дать мне время выяснить всю
вашу подноготную?
- Предпочитаю играть в открытую.
Веретенникова назвала меня интересным
молодым человеком и перед тем, как позволить откланяться, скормила
нам с Олей еще по куску яблочного пирога. Потом вызвала наперсницу
и поручила ей проводить нас до стоянки на аллее Героев.
- Мы оставили машину в подземном
гараже галереи… - вздохнул я.
- И вас пропустили? – удивленно
спросила женщина, встала из-за стола, подошла к терминалу системы
безопасности, встроенному в стену, опозналась и через несколько
секунд вывела на него россыпь картинок с пары десятков камер СКН.
«Разворачивала» их как бы не целую минуту. А затем повернулась ко
мне: - Простите, но я не вижу ничего такого…
- Просто вы искали «такое»! – лукаво
улыбнулась Оля. – А мы приехали на эдаком…
- Да ладно, не может быть: если
«эдакое» – черная «Стихия», то я в этой жизни ничего не
понимаю!
- Я тоже не понимаю… - притворно
вздохнула развеселившаяся девица и резко посерьезнела: – Зато верю.
Игнату. Больше, чем самой себе…
…Усевшись в машину, я завел
двигатель, включил навигатор и нашел ближайший элитный торговый
центр для купечества. Дождавшись появления маршрута, кинул взгляд
на время, требующееся для его «прохождения», счел, что тридцать две
минуты – это немного, и плавно тронул «Стихию» с места.
- Как я понимаю, театр отменяется,
верно? – спросила Кольцова, сдвинув кресло до упора назад, немного
опустив спинку и вытянув аппетитные ножки.