– Вижу, что вы шокированы, Кацураги-сан, – нарушил тишину Эитиро
Кагами. – Уверяю вас, за испытуемыми с предраком до сих пор активно
следят, чтобы уловить отдалённые эффекты от «Онкокура». Если вы не
верите мне на слово, подробно изучите последние разделы инструкции.
Там подробно описаны результаты предыдущих клинических
испытаний.
– Обязательно ознакомлюсь с ними, – кивнул я. – Но ведь от меня
требуется не очередной предрак лечить, верно ведь, Эитиро-сан?
– Нет, – замотал головой Эитиро. – Вам необходимо найти любого
онкологического больного, который согласится на приём
экспериментального препарата. Локализация опухоли не важна. Лёгкие,
кишечник, кожа, поджелудочная – неважно. Два условия: факт наличия
злокачественной опухоли и согласие пациента. На этом всё.
Я стал мысленно перебирать своих пациентов. У меня наблюдалось
довольно много людей с онкологией в анамнезе. Но большая часть уже
была прооперирована. Такие люди не подойдут. А тех, кого ещё можно
спасти с помощью классических методов – химиотерапии, лучевой
терапии и оперативного лечения – я трогать не хочу.
Если действительно проводить клинические испытания, то только на
тех, чью опухоль признали некурабильной – не поддающейся лечению.
Такое чаще всего происходит, когда онкологический процесс выявлен
слишком поздно. Если сама опухоль проросла в близлежащие органы или
дала множественные метастазы. В таких случаях врачебный
онкоконсилиум может вынести заключение, от которого уже никуда не
деться: «Прогноз крайне неблагоприятный. Специфическому лечению не
подлежит. Рекомендовано адекватное обезболивание и симптоматическая
терапия».
В этой хитрой формулировке кроется простейший посыл для лечащих
врачей: «Жить пациенту осталось недолго, лечение ему только
навредит, поэтому выписывайте ему наркотики и ждите конца».
Жестоко. Но других выходов из этой ситуации не существует. По
крайней мере, не существовало до сегодняшнего дня. Если, конечно,
«Онкокура» действительно работает, как говорит Эитиро Кагами.
Для испытаний мне нужен пациент именно с таким заключением
онкоконсилиума. Только такой пациент может пойти на риск.
– Что скажете, Кацураги-сан? – достал меня из размышлений Эитиро
Кагами. – Сможете найти подходящего пациента?
– Смогу, – кивнул я. – Но только крайне тяжёлого. Простите,
Эитиро-сан, но пробовать этот сказочный препарат на других
онкобольных я не стану.