Вырвавшись из кабинета под вечер, Мия трясущейся рукой утерла пот с бледного лба, сделала шаг и тотчас уткнулась носом в чью-то широкую грудь, обтянутую накрахмаленной до хруста белоснежной рубашкой.
– Простите, норрина, – бархатный баритон прозвучал прямо над ухом Мии. – Отвлекся буквально на секунду и тотчас же налетел на вас!
Мия отступила и наконец-то смогла увидеть целиком препятствие, на которое налетела. Препятствие впечатляло. Определенно. Лет тридцати. Темно-пшеничные слегка вьющиеся волосы, серые глаза, широкие плечи и ослепительная улыбка.
– Ансвар Магнельм, к вашим услугам, – представился столкнувшийся с Мией норр и захлопнул крышечку карманных часов, изучением которых, видно, был увлечен до встречи с девушкой.
Мия раздосадовано подумала, что жизнь зла – столкнула ее со сногсшибательным мужчиной именно в тот момент, когда Мия валится с ног от усталости, недосыпа и, что уж греха таить, голода и выглядит, как умертвие.
– Вы будете снисходительны к моей неловкости? – продолжал вопрошать властитель девичьих грез.
– Что вы! Это вы меня извините, – пробормотала Мия.
За ее спиной скрипнула дверь кабинета.
– Ансвар? – раздался раздраженный голос норра Бродермана. – Куда ты там пропал? Иди сюда! Быстрее! Я должен показать тебе кое-что интересное!
– Иду-иду! – откликнулся тот, послал Мии еще одну извиняющуюся улыбку и скрылся в кабинете.
Мия вздохнула и пошла к выходу. Это был трудный день, но несмотря ни на что – удачный! В кошельке весело звенели монеты.
Мия не видела никаких других городов, кроме Эрнвиля, но зато его она знала досконально: от старенькой ратуши с часами до… Ох уж эти часы! Сколько бы раз их ни чинили, сколько бы денег ни выделяла мэрия на их починку, они все равно со временем начинали чудачить.
Циферблатов было два: смотрящий на юг и смотрящий на север. И каждый раз после Зимнего Коловорота (когда распределяли годовой бюджет) их приводили к единому и идущему в ногу со временем знаменателю. Но потом начиналась обычная ерунда. Если стрелки северного циферблата плелись совсем как развеселые эрнвильцы плетутся в пятничный вечер из пивного паба домой и постепенно начинали безбожно отставать, то стрелки южного циферблата, напротив, скакали вперед, совсем как сердце у почтенной домохозяйки, которая крадется к мухе с газетой в руках. И в итоге к концу года разрыв между ними составлял уже порядка двух часов. Сейчас был разгар лета, и отставание от графика (равно как и опережение оного) не было столь уж критичным, какие-то минут тридцать, не больше. Эту особенность городских часов знали все от мала до велика, и эрнвильцы научились высчитывать среднее арифметическое время, привыкли жить с поправкой на странность своих часов, не сетуя на нее, даже гордясь ею как местной достопримечательностью.