Но…
—
Раз.
Я
пробиваю с ноги по его бедру!
Ваня
мычит и падает на колено в первые же секунды, не успев даже нанести
мне удар!
«Попадание по рубцу
апатии»
—
Стоп! – кричит судья, - Кайзер, первое нарушение! Без
ног!
— Я
знаю, - пробормотал я.
Иван
поднимает голову и недоумённо на меня смотрит. Да, я помню правила.
Без ног. Три нарушения.
—
Вставай, - спокойно сказал я.
Встаёт.
Самая мощная моя часть – ноги. Я много бегал,
много прыгал, рано начал ходить. Удары ногами – моя
короночка.
Поэтому…
Раздаётся гонг, Иван делает неаккуратный шаг,
целится, и уже бьёт боковым, как…
—
Два.
Бах!
Снова лоукик, снова в то же место! Я высекаю ляшку этой грёбанной
свиньи, уже с двух ударов покрывая её синей гематомой!
—
М-МЫА! – выкрикивает рыжий мальчик, падая на колено.
«Попадание по рубцу
апатии»
—
Стоп! – кричит судья, - Кайзер! Ты издеваешься?! Последнее
предупреждение!
—
Ага. Помню, - бормочу.
Иван
жмурится и тяжело дышит, держась за ногу. Он поднимает на меня
взгляд и смотрит… со страхом.
Он
не сделал ни удара, он даже не сократил дистанцию, чтобы попасть!
Однако он понимает, что если я ударю так ещё раз – он автоматом
победил. И либо я не буду пользоваться козырем, либо
проигрываю.
Поэтому он встаёт и хромает в свой угол. Ведь
сейчас – его реальный шанс.
Хех.
—
Бой!
Ваня
поднимает руку и встаёт в стойку. Я не хочу его утруждать, поэтому
сам сокращаю дистанцию.
Ваня
подумал, что можно боксировать.
Ваня
был прав.
А
ещё Ваня был для меня лишь мясом.
Ведь
стоило Ване наступить на переднюю хромающую ножку, как его защита
опустилась и тогда… наконец…
—
Три.
БАХ!
ВЫЛЕТАЕТ КАПА! ВЫЛЕТАЮТ ЗУБЫ!
КРОВЬЮ ОН ЗАХАРКАЛ, НАДКУСЫВАЯ
ГУБЫ.
—
СТОП! – кричит судья.
Иван
валится набок, дрожащими руками держась за рот. Он мычал, смотрел
на кровь и лежащие молочные зубы.
Сюда
уже бежал тренер и, судя по цвету волос, его отец в
пиджаке.
Иван
поднимает на меня глаза. Огромные. Распахнутые. Его лицо
побледнело, а дыхание срывалось. Он лежит и извивается каее червяк,
в собственной же крови, собирая свои же зубы.
И
смотрит на меня. В низу. В грязи.
— Ну
давай, давааай, заплачь! – захныкал я, наклоняясь к нему.
—
М-м…, - его губы задрожали.
—
Уа-уа-уа! Ну давай, ребёнок, слёзки пошли, да? Ну давай, девочка,
заплааачь!
—
М-м-муа-а-а-а! – заревел ребёнок, - Папа! Папааа! Мои жубки! Мои
жубкииии! Мне бойноооо! – она верещал на весь зал.