Пока соберусь, а потом наберу его. Разминаю мышцы и нехотя поднимаюсь с кровати. Рабочий день никто не отменял.
Контрастный душ почти делает из меня человека. Свежая рубашка, брюки, часы. Закидываю телефон в карман и выхожу из комнаты. Толкаю дверь к Нюсе, но ее в комнате нет. Озадаченно спускаюсь, слышу голоса и невольно замедляю шаг.
— А папа сколо плидет? — бодро спрашивает Нюся.
— Скоро-скоро. Ему же на работу надо, — отвечает ей Галина Федоровна.
— А может, лазбудим? — загадочно-иронично предлагает девочка, а я не могу сдержать улыбку. Озорница, сил нет.
— Не надо, он всю ночь тебя лечил, давай дадим ему отдохнуть.
— Давай, — недовольно вздыхает.
— А пока приготовим завтрак. Чего хочешь?
— Иишницу, — смешно коверкает слово.
— Не иишницу, а яичницу, — поправляет Галина Федоровна.
— Я так и сказала.
— Может, лучше сырники? Любишь?
— Да! Со сгущенкой! — Нюся радостно хлопает в ладоши. Как мало ребенку нужно для счастья.
— Будешь помогать?
— А можно?
— Ну конечно. На вот тебе творог. Выкладывай в миску.
Подхожу ближе, стараясь не привлекать внимания. Опираюсь плечом о косяк и наблюдаю за их возней. Нюся распечатывает пачку творога и пальцем подталкивает его к миске, помогая упасть.
— Молодец. Яйца умеешь разбивать? — Галина Федоровна кладет перед ней четыре яйца.
— Нет, — качает головой девочка и с интересом смотрит за движениями Галины Федоровны.
— Смотри как, хобана и все. — Она ловко бьет яйцом о миску, раскрывает скорлупу и выливает на творог. — Попробуешь? — придвигает к Нюсе три оставшихся яйца.
Та кивает, разбивает яйцо, пачкает руки и, видимо, пугается. Кидает его в миску вместе со скорлупой.
— Ой. — В глазах застывает паника, трясет рукой и беспомощно смотрит на Галину Федоровну.
— Ничего, вытащим, — добродушно улыбается та и принимается убирать скорлупу из миски.
— А если не все?
— Скорлупа полезна, в ней кальций для костей.
Не сдерживаюсь и смеюсь в голос, обнаруживая свое присутствие.
— Доброе утро.
— Доброе утро, мы тут… — Галина Федоровна с улыбкой разводит руками.
— Папа.
Нюся подскакивает со стула и бежит ко мне, забыв о том, что руки все в яйце перепачканы. Ее реакция так пронзительна, чиста и наивна, что меня оглушает эмоциями. Растерянно смотрю на нее и не знаю, как себя вести. Вроде и понимаю, что надо остановить, чтобы не испачкала меня всего, но вместо этого подхватываю на руки, крепче прижимая к себе. Ощущаю, как липкая ручонка приземляется мне на плечо, рубашка промокает насквозь. Плевать, переоденусь, детские объятия важнее.