– Слушай, Ник, я понимаю, ты зла на Марата, – начал было старик,
стоило нам выйти к прудам в пока еще заросшую часть парка, – но не
нужно злиться так сильно.
– Может, мне его еще похвалить, а?
– Не в этом дело. Не трать на это силы. Да и… Слушай… В общем, я
не знаю, что там после себя Владимир оставил, но заметь – Марата
взяли в оборот еще до его смерти. И это – серьезные люди. Очень
серьезные. Ты ведь… Земли под заводами Афанасия ведь не проданы,
так?
– Если верить этому умнику.
– Не думаю, что он мог бы соврать тебе, – терпеливо продолжил
Георг, – да еще в доме. Ты бы поняла.
– И? К чему ты вообще?
– Ника, если речь идет о долгах, о большой сумме… Как думаешь,
почему Марат просто не продал эти участки земли?
Я пожала плечами.
– Потому что дурманщику этого не дали бы сделать?
Георг скривился.
– Только если бы он был бы не в себе на момент совершения
сделки. И то поди докажи потом.
– Шуйский говорил, что он как опекун не имел на это права, да и
все. К чему ты клонишь? Говори толком.
– Любые запреты, Ника, можно обойти. В том числе и опекунские
ограничения, были бы деньги и желание... Но этого никто делать не
стал. Возможно, нужна была именно земля. Я попробую узнать насчет
дурмана, насчет синего лотоса, попробую понять, кто его продавал и
не мог ли именно ему задолжать Марат. Но, Ника, боюсь, тут замешаны
серьезные люди, не желавшие светиться из своих резонов.
– Ага, серьезные люди, подкидывающие неподписанные записки.
Георг развел руками.
– Может быть, отправитель рассчитывал, что ты выгонишь Марата
Евгеньевича из дома и он лишится защиты, даваемой особняком. Или
хотел напугать. Или думает, что все-таки сможет как-то получить
свои средства… Вариантов много. Да, Марат наделал глупостей. Но не
думаю, что у него был выбор.
Я фыркнула.
– Не смеши меня. Этот надутый индюк поднимал на тебя руку, а ты
это терпел. А вот теперь, когда вместо индюка – ощипанная курица,
ты защищаешь его. С чего это?
Георг отвел глаза.
– Давай рассказывай! – рявкнула я, спугивая птиц с соседних
деревьев.
– Да нечего там рассказывать… Незадолго до смерти твоего отца
Марат обращался к нему. Он был расстроен, напуган, утверждал, что
роду грозит опасность. Предлагал никуда не ехать, но ничего больше
не объяснил. Просил защиты… Владимир не воспринял его всерьез, –
тяжело вздохнул целитель. – К тому же Марат тогда был нетрезв. А
потом… Все пошло наперекосяк.