Глупо себя обманывать, но с возвращением Назара внутри меня зародилось крохотное зёрнышко надежды, что он снова меня прикроет своей крепкой мужской спиной. Вытащит из того болота, в котором я оказалась. Наивная дурочка. Мечтательница.
Сказок не существует. Есть лишь жестокая реальность. Делая выбор во благо, будь готова платить по счетам. Четыре года назад я сама избрала этот путь. Какой смысл сокрушаться сейчас?
***
В подъезде здороваюсь с консьержкой, набираю сестру. Ленка отвечает сразу.
— Мы у себя. Мишка! — И сбрасывает.
С сестрой сложно общаться по телефону, когда рядом её дети, она частенько теряет нить разговора, отвлекаясь на проказы моих племянников. Сообщения вообще отпадают, так как её сотовый в любой момент может оказаться в руках детей. У неё три сына. Самый старший Пашка, ему десять, далее шестилетний Сеня, и младшенький двухлетний Мишка. Муж Лены Денис не планирует останавливаться, ему нужна девочка. А пока своей нет, семья Макеловых тренируется на моей. Маруся обожает тусоваться с братьями. А ещё я подозреваю, что она влюблена в Пашку. Но так как она совсем малявка, мы с Леной не заостряем на этом внимание, понимая, что скоро всё пройдет.
Предвкушая встречу с любимой семьёй, улыбаюсь, временно выкидывая все мысли о Лунеговых.
— Привет, Лиза, — деловито приветствует меня Пашка. И никаких “тёть Лиз”.
Я сразу ввела политику имени, мне так проще, комфортнее, нет той огромной пропасти между поколениями. Мне хотелось бы верить, что если вдруг у племянников что-то случится и они будут не готовы поделиться своими терзаниями с родителями, то смогут смело прийти ко мне.
— Привет, Пашка. — Взъерошиваю двумя руками волосы племянника, сбрасывая бежевые лодочки в прихожей.
Мальчишка проворно уворачивается и кричит во всеуслышание:
— Лизка пришла!
Первой из детской комнаты выбегает моя Маруся.
— Мама! — Летит ко мне обниматься, я подхватываю дочку на руки и покрываю короткими поцелуями нежное личико.
Её щеки немного липкие и сладкие.
— Кукурузные палочки ела? Сколько? — смотрю нарочито сердито.
Малышка знает, что ей нельзя много сладкого, за ушками кожа мокнет, а после трескается и кровоточит. Мазями потом обрабатываем.
— Три, — уверенно врёт и не краснеет.
— Ушки же отпадут, — качаю головой.
— Зато не будут торчать, — вклинивается Сеня, закидывая в рот сразу несколько кукурузных палочек, и с набитым ртом продолжает: — как у мартышки.