Его вывели во двор и привязали к лошади длинной веревкой.
Тронулись. Веревка натянулась. Вася, с трудом перебирая вновь
разболевшимися ногами, побрел следом.
Накрапывал дождь. Горцам, завернувшимся в бурки и башлыки, он
доставлял минимум неудобства. А вот Васе пришлось несладко. Его
рубище быстро промокло. Поднялся холодный северный ветер. Тысячи
иголочек впились в и без того израненное тело Милова. Он брел
спотыкаясь, но не издал и стона. Иногда падал, дергая при этом
седло коня, на котором ехал Хази.
Черкес каждый раз начинал ругаться. Его все бесило. Татарин
пропал с концами. Русского нашли, но придется делиться с теми, кто
поймал беглеца. Еще и за одолженную лошадь придется заплатить. Он
наливался яростью и не оглядывался на шатающуюся позади фигуру.
Была бы его воля, угостил бы уруса нагайкой.
Есть предел человеческих сил. Наступил момент, когда Вася дальше
идти уже не мог. Ноги отказали. Упал прямо на размокшую дорогу.
Лошадь протащила его по грязи несколько метров. Только тогда на
него обратили внимание.
Хази снова разразился ругательствами. Хуци сплюнул. Спрыгнул с
коня. Помог Васе подняться и взгромоздил его поперек лошади,
пристроив перед собой.
Тронулись. Васина голова бессильно моталась, ударяясь о коленку
Хуци.
— Что ж вы за люди такие? – сердито спросил он горцев из аула
Дзжи. – Должны будете!
Коста. Бююкдере-Стамбул, апрель 1838 года.
Судя по тому, что Дмитрий сразу заговорил с нами на турецком,
друзья его уже предупредили о Бахадуре. Обнимаясь с ним, я
улыбался. Думал о том, как, наверное, батюшка говорил Дмитрию о
новом соратнике "нашего Косты". То, мол, мавру приведёт. А теперь
–берберу-пирата! Никак не успокоится! И пират-то – безъязыкий,
страшенный, ужасть! А с другой стороны, и хорошо, что такой. С
таким по улицам ходить – безопасно. Все разбегаются!
Цикалиоти воспринял улыбку на свой счёт. Что, безусловно, по
большей части так и было. Я был рад и счастлив видеть Горшка. Он
совсем не изменился. Годы его не брали. Все такой же юнец,
застенчивый всезнайка.
"Такими темпами, – думал я, – его не скоро начнут называть по
имени-отчеству. Если, вообще, начнут!"
Дмитрий, меж тем, не давал вставить слова. Ну, и к этому я был
привычен.
— Ух, ты! Ты уже – поручик! Всего за год! – восхищался он. – А
я так и сижу в 14-ом классе!