— А то вы
не догадываетесь? — понурилась Анна. — Близости добивался, чтобы
брак между нами признали. От тетки, которая меня воспитывала он
получил благословение и подписал бумаги о замужестве. Дело в обряде
и признании таинства брака.
— Что за
бред? — оторопел я.
— И
никакой это не бред! — вздохнула девчушка. — Я сбежала из дома
именно по этой причине, не желая становиться чьей-то вещью.
Григорий Петрович мне до ужаса противен. Вечно пытался меня
потискать и нагло заявлял, что сирота должна смириться с такой
почестью и благодарить его. При этом он еще и служанок пользовал в
теткином доме. Сволочь он и мерзавец, каких свет не
видывал!
— Из
какого ты города приехала и к кому? — поинтересовался я.
— К
батюшкиному боевому товарищу и близкому другу, но до него еще не
добралась, — бесхитростно ответила девушка. — Из Оренбурга я, трое
суток на поезде добиралась. Устала, а на вокзале, как багаж
загрузили, два чемодана с вещами, — она всхлипнула, — извозчик,
сволочь такая, стеганул лошадку и без меня уехал. Пыталась за ним
бежать и на помощь звать, даже городовой пару раз свистнул, да
толку-то! — девушка вздохнула. — Господин Борщёв меня поймал и в
свою карету усадил. Еще и пригрозил, что если начну права качать,
то он меня полиции сдаст за использование поддельных
бумаг.
— Борщёв
— это Григорий Петрович? — уточнил я.
— Да, —
подтвердила девушка. — Он сынок промышленника, у них несколько
заводов. А на мне числятся угодья, которые им понадобились. Вот и
задумали взять сиротку в жены, а наследство к рукам прибрать, пока
им распоряжаться не могу. Мужу-то это по закону дозволено. Опекунше
отвалили денег, припугнули, да та и так была рада-радешенька меня
куда-нибудь сплавить. А тут такая удача, — она
поморщилась.
—
Документы откуда взяла?
— Бывший
денщик батюшки помог, — ответила Аня. — Вы не подумайте, мое имя
действительно Анна, а отчество Сергеевна.
—
Фамилия?
— Другая,
— признала девушка, — как и лет. Но до столицы бы не смогла
добраться! А кроме генерала Сучкова Льва Борисовича, мне никто не
поможет. К нему ехала, надеялась на защиту.
— А
письма, телеграф, почему не сообщила другу отца, что оказалась в
безвыходной ситуации?
— И
толку, — отмахнулась девушка. — Даже бы если Лев Борисович
примчался на помощь, то я бы уже была замужем. В том числе и
сделать он ничего не мог. Опекунша дала согласие на брак и за меня
свою подпись поставила. Оставался обряд в храме, да на ложе и я
замужняя стану. Григорий Петрович так торопился, что вздумал одно
из условий прямо в карете выполнить. Особенно его завело, что я
оказалась под личиной взрослой дамы, до которых он
охотч.