— Летящей походкой, я вышла из зоны… — мрачно пропела Анни, передразнивая известного певца, чьи мелодии, отличаясь незамысловатостью, тем не менее имели свойство намертво въедаться в мозг и паразитировать там заевшей пластинкой.
Но Иви и не подумала упускать нить разговора, удерживая ее в своих профессионально цепких руках:
— Рассказывай дальше!
И Анни рассказала, гуляя смущенным взглядом по потолку, мекая и бекая. Правда, если начала она именно так — с натужных экивоков, — то, постепенно загоревшись, увлекшись и, кажется, даже возбудившись, закончила такими откровениями, которых от себя не ждала совсем:
— Мне кажется, он этим своим членом вытрахал из меня меня. Всю. Была я — доктор Анни Хельвор, унылая брошенка и вообще неудачница, — а стала… Я не знаю, кем я стала, но я хочу повторения, Иви!
— Тебе понравилась его грубость? Хочешь об этом поговорить? — специальным врачебным голосом тут же спросила та.
Анни закатила глаза. Она знала Иви не первый год, но так и не научилась понимать, когда та серьезна, а когда откровенно троллит. В любом случае настроение сейчас было совсем не то, чтобы выслушивать вот это вот все.
— Прекращай! Я хоть и лежу тут, но все же не твоя пациентка, а, надеюсь, подруга. И нет, он был нежен! Обещал, что будет, и слову своему не изменил. Это просто я… постеснялась сказать ему, что с кем-то его габаритов у меня впервые, хотя он это и сам понял. А еще он пахнет шоколадом — черным, как ночь и горьким как…
— Грех?
— Горьким, как мои нынешние сожаления, уважаемая госпожа психолух!
— Вы не договорились о следующей встрече, — наконец-то попала в цель Иви и кивнула так, как будто все знала заранее и, более того, даже от такого предостерегала.
На самом деле Анни совсем не была уверена, что с тем парнем стоило встречаться вновь. Да и вообще к новым отношениям после того, что выкинул ее муж Стив, она была совершенно не готова.
Муженек ее, который стал бывшим после того, как вернувшаяся домой раньше времени Анни застала его «на горяченьком», отбил у нее всякое желание иметь дело с противоположным полом. И даже не тем, что изменил, хоть чего уж мерзее-то. Нет! Он ведь после еще и повел себя так, что лучше не вспоминать.
Вместо того, чтобы просить прощение, обвинял и даже оскорблял саму Анни. А девица, которую он привел в дом, уложил в постель, которую ранее называл супружеской, лежала, лишь слегка прикрыв простыней пышные бедра, но вывалив на всеобщее обозрение арбузные груди, и улыбалась этак победно и снисходительно.