Тихо прошла в ванную, намочила край полотенца тёплой водой.
Пленник не просыпался. Я поняла это по спокойствию печатей.
В нём клубилась усталость, апатия – но ненависть, как ни странно, будто отступила. Я не видела Пламени. Зато ощущала что-то пронзительное, острое, разъедающее.
Тихо приблизившись, присела на край кровати. Осторожно провела по лицу влажным уголком.
Эрдан дёрнулся, рывком раскрыл глаза и резко схватил моё запястье.
14. 14
Сдавил так, что я почти вскрикнула – но тут же сработали болевые печати в его голове, и он отпустил меня, болезненно поморщившись.
– Прости, я не хотела будить.
– Зачем пришла?
– За что с тобой так? – пробормотала я.
Эрдан дёрнулся. Что-то живое и тёплое в его глазах мелькнуло, и сразу же исчезло. Окинул меня тяжёлым взглядом, криво усмехнувшись.
И вдруг поднялся, прошёл мимо меня.
На нём больше не было обрывков брюк. И по моим щекам разлился жар смущения.
– Не жалей меня, принцесса, – хмыкнул пленник, остановившись.
Мой взгляд провёл по широким плечам, сильной спине, узкой талии. Запнулся возле упругих ягодиц, и я сглотнула, продолжая путешествие по длинным ногам.
До чего же он великолепен!
Настоящий воин.
Развернувшись, Эрдан выхватил у меня из рук полотенце и обернул вокруг бёдер.
– Принца своего жалей, – добавил, и на миг я заслушалась голосом, приятным тембром.
Если бы не тон, каким были сказаны слова.
Да ему же неприятна моя жалость! Ну конечно. Ни один сильный мужчина не захотел бы видеть жалость в глазах женщины. Невесты своего мучителя.
Хотя... если он в плену вот уже двадцать лет – значит, Ниссвил никак не мог взять его в рабство! Он и сам был ребёнком! Ему просто передали власть над пленником...
Да. Наверное, так и было. Наверное, это по приказу Мерса Эрдана тут держат! Или вообще, ещё прежнего короля! А Ниссвилу, ну... просто ничего не остаётся. Потому что ничего уже не изменить!
Эта мысль неожиданно обрадовала. А потом дошёл смысл последней фразы пленника.
Жалеть? Принца?
– Почему? – вырвалось у меня, когда дверь в ванную почти затворилась.
Он оглянулся. Приоткрыл рот, будто собираясь что-то бросить – презрительное, едкое.
И тут я буквально увидела, как сработали внутренние, старые печати. Скрутились спиралями, сжали мужчину изнутри так, что он аж побелел.
После резко шагнул внутрь и захлопнул дверь.