— Понимаю, понимаю, — посочувствовал я. — но, я надеюсь, и вы
осознаете необходимость предлагаемого мною моратория на
распространение радостных вестей.
— Ну тогда рассказывай, — генерал прищурился, приготовившись
воспринимать новую информацию, — для начала, расскажи, как тебе
удалось выбраться с этой планеты. Подобный фокус никому в течение
аж пятисот лет провернуть не удавалось. Да и вообще, меня всё
интересует, так что я весь внимание.
— Начну я, наверное с описания событий, которые предшествовали
нашему, хе-хе, визиту на эту планету, — сказал я, и в подробностях
изложил уважаемому Мечиславу Степановичу ту часть наших
приключений, которая происходила в космосе.
Он слушал внимательно и делал какие-то пометки в своём
старомодном блокноте. Да, не любил генерал всякие гаджеты, хотя
деваться ему от их использования было некуда. А этот блокнот он
всегда носил с собой и заметки свои делал только в нём,
приговаривая, что стащить этот блокнот, конечно, попытаться можно,
а вот взломать через сеть никак не получится.
В чём-то он был, конечно, прав. Старый параноик. Хотя, что это
я? Ему сам бог параноиком быть велел, работа такая.
— С этим понятно, — вздохнул он, — наши заклятые друзья
успокаиваться не собираются и гадят при первой же появившейся
возможности.
— Ну, — я решил изложить свои соображения о том, что это не
только любители общечеловеческих ценностей постарались, а ещё и
привлекли для этого дела представителей нашего криминального
сообщества, — так там ещё же и Юрген был.
— Это ваш бандюган что-ли? — генерал строго посмотрел на меня,
мол, хороводитесь со всякими тёмными личностями, а потом жаловаться
бежите.
— Да, — подтвердил я, — бандюган, но не наш. Мы с ним дел
никаких не имели, хотя пару раз на хвост ублюдку наступили, не без
этого. Но, я так думаю, он только на подхвате был.
— А кто же руководил его действиями? — тут же оживился
Пронин.
— Я думаю, это широко известный в узких кругах персонаж, — я
посмотрел на нашего главного разведчика, и упёрся в его
любознательный взгляд, устремлённый на меня, — я имею ввиду Петра
Сергеевича Овечкина, вы, несомненно, знаете о существовании этого
гада.
— Да, — согласился со мной Мечислав Степанович, — это гад, не
поспоришь. Злой, ядовитый, умный и скользкий…
— С этим вражиной мы и сами разделаемся, — сказал я, — но, если
у вас возникнет желание нам в этом нужном деле помочь информацией,
или каким другим способом, то мы не откажемся, мы люди не
гордые.