— Не нужен, значит? — прозвучал позади совсем другой голос.
Грубоватый, знакомый до дрожи.
Саня резко обернулась, не веря своим глазам. Смотрела неверяще
на возвышающуюся над ней фигуру Горца. И всё ещё себе не доверяла.
Наверное, Игнат был зачем-то в палате, она его видела, и
воображение дорисовало желанное. Дожила, любого готова принять за
отца! Нет, не любого, на самого крутого мага замахнулась.
— Игнат Ильич, — прошептала она, некрасиво шмыгнув носом.
— Начнём заново, — мрачно сообщил ей Горец. — Аксана, бывшая
Берёзкина, бывшая Рязанцева — я ничего не упустил? Официально и
категорично заявляю, что ты моя дочь, плоть от моей плоти, кровь от
моей крови… и что там ещё, ладно, неважно. Про тест ДНК я уже
говорил. Так вот, по всем документам, во всех ведомостях ты более
не носишь чужих фамилий. Придётся привыкнуть к новой, Аксана
Марьянова. И смириться с фактом наличия родного отца.
Слёзы высохли сразу, как только он начал говорить, а теперь в
носу опять защипало.
— Правда? — и она судорожно вздохнула.
— А реветь-то зачем, ящерка? — уже совсем другим тоном спросил
Игнат Ильич, присаживаясь на кровать. — Такая храбрая девочка, вся
в папу, спасла шестьдесят измученных ведьмочек почти ценой своей
жизни, а тут ревёшь, как маленькая.
— Шестьдесят одну, — опять шмыгнула носом Санька, на этот раз не
удержавшись от блаженной улыбки. — Папа…
— Так-то лучше, — одобрил Игнат. — Я тебе видеозапись сделаю,
чтобы включали, как только проснёшься. А то усыплять тебя придётся
ещё не раз, не хочу становится каждый раз сном и ненужным
отцом.
— Прости!
— Открой зубастый ротик, неблагодарное дитя! — Игнат поднёс
флакон с темной жидкостью к её губам. — Не нужен ей отец,
видали?!
— Нужен, — буркнула она, послушно открыла рот и проглотила всю
гадость, что в неё влили. Горечь даже поморщиться не заставила.
Чувство было такое, что из рук Игната даже яд выпить готова. — Я
думала это сон…
— Будем записывать видео? — прищурился отец, но губы его
улыбались. — А то ведь опять сейчас уснёшь.
Саня вглядывалась в него, действительно ощущая сильную
сонливость. И блаженное понимание — не сон, не сон, не сон!
— Я запомню, — пробормотала она.
— Спи, ящерка, — велел отец.
И она заснула с улыбкой. А когда проснулась снова, испугаться
просто не успела. Отец был рядом, что-то вводил стилусом в
планшете, сидя в кресле у её кровати. Сразу поднял на неё взгляд и
поглядел вопросительно.