– Ясно... – Протянул я вслух.
В общем, получается и правда все все знают. Один я, как идиот,
был не в курсе.
Когда поднялся на свой этаж и вошел в квартиру, сразу оказался в
объятиях рыдающей матушки. Она упала мне на грудь, орошая ее
слезами. Правда, для этого я был вынужден немного наклониться.
Оказывается, родительница весь вечер караулила возле окна,
ожидая моего возвращения, и сильно переживала.
– Ты ушёл без телефона. Я волновалась. Время позднее. Никогда
так не задерживался. – Бормотала матушка сквозь всхлипования.
Честно говоря, я так уморился за этот день, что сил не было
вообще. Хотелось просто лечь, закрыть глаза и вырубиться. Тем
более, рассказывать матери про свою встречу с демоном не
планировал. Да и про якудз тоже. Ей ни к чему подобные
волнения.
– Все хорошо. Жив, здоров. Просто так вышло. – Ответил я, а
потом по традиции поцеловал родительницу в макушку.
Сначала успокоил и уложил ее спать, затем улёгся сам. Вырубился
в один момент.
И конечно же мне снились сны. Если более конкретно – девка из
сквера снилась. Демоница. Ее верхняя половина бегала за мной на
руках и ругалась почему-то по-русски. Чистым, художественным, таким
родным и близким сердцу матом. А ноги в стороночке плясали
чечётку.
Проснулся я от звука хлопнувшей двери. Не сказать, чтоб он был
сильным, но меня буквально подкинуло на месте, глаза открылись сами
собой. Прислушался, соображая, не тот ли это, кто мне нужен.
Точно... Явился со службы брат. Шаркает ногами в
гостиной-кухне.
Я сполз с матраса и вышел из спальни. Нужно поговорить с
Кэзухиро пока он никуда не
смылся. Судя по воспоминаниям Такито, дома братец бывает редко.
Если провороню его сейчас, потом придётся ловить по всему
Токио.А до срока,
обозначенного якудзами, осталось около шести часов, и пока вообще
неясно, чем завершиться данная история.
Конечно, разговор у нас с братцем не задался. В этом никто и не
сомневался. Если человек – мудак по жизни, то вполне понятно, ждать
от него нормальных поступков точно не приходится. Даже в отношении
семьи.
А Кэзухиро, по-моему, ни Такито, ни матушку своей семьёй не
считал. Любил он только себя, думал только о себе, на всех
остальных плевал с высокой колокольни.
– Ко мне в офис заявились якудзы. – С ходу сообщил я ему, как
только вышел из комнаты.
Старался говорить тихо, чтоб не разбудить мать. Она, бедненькая,
и так половину ночи бегала от окна к двери, а потом обратно к окну,
переживая за мое благополучие. Чисто теоретически, чужая для меня
женщина, но от ее заботы на душе было тепло. И дело не только в
эмоциях Такито. Мне самому это доставляло удовольствие. Именно
мне.