Подмяв первым делом под себя всю торговлю информацией и местных
бродяг, а также всех попрошаек, что с лёгкостью влились в уже
эффективно работающую сеть, Мезенцев начал прощупывать и весь
Красный замок на возможность для начала новых интриг. Были также и
некие пташки одного паука, что работали сами по себе, в отрыве от
теневых гильдий. Почуяв конкурента, Петир сам вышел на контакт с
очередным игроком и с удивлением обнаружил там евнуха, что,
впрочем, и был неким мастером над шептунами всея Вестероса.
Выступив в роли жадного торговца со случайно попавшей к нему
информацией про одних из последних Таргариенов, Мезенцев попутно
изучал и самого паука. Оценив опасность очередного врага, Петир
решил не спешить и всё так же неспешно «зарабатывать» свой капитал.
Имея торговую жилку и деловую хватку, он неплохо поднялся на
перепродаже всего и вся и в конечном итоге даже сумел договориться
с капитаном из Летних островов, дабы приобрести партию лучшего вина
для достопочтенных господ Вестероса.
Но, к сожалению, корабль потерпел роковое «крушение», и весь
товар забрали пираты. Благо юный Петир всегда имел запасные
варианты, и на подкуп различных господ пошли уже не редкие вина, а
кое-что поинтересней, пусть и дешевле.
Выдавая дешёвую бижутерию из далёкой империи И-Ти, что была
куплена в уже не таком далёком Браавосе, как первоклассный товар
из-под руки древних валирийцев, Мезенцев всё же сумел получить
дополнительные рекомендации и в конечном итоге и само место в малом
совете при короле, став самым молодым мастером над монетой за всю
историю семи королевств. Петир усердно работал для получения столь
«хлебного» места и теперь никому его не отдаст, ведь на этой
должности можно провернуть столько схем и финансовых махинаций, что
Мезенцева пробивало на нервный смех.
Одним теплым вечером у Петира состоялся донельзя любопытнейший
диалог с другим мастером.
Лорд Варис был лыс, гладко выбрит и тучен, но это ничуть не
мешало ему двигаться с грацией кошки. Он скользил по мраморным
полам Красного замка, словно тень, его шаги не издавали ни единого
звука.
Его безразмерный балахон цвета темного индиго спускался до самых
ступней, скрывая его фигуру и тело. Варис казался невесомым, словно
облако дыма. Варис был евнухом. Его лицо не носило следов грусти,
однако в глубине его взгляда скрывалась неизменная боль, боль
потерянной мужественности, боль за то, что он больше никогда не
сможет испытать радости отцовства, любви женщины. В его сердце жила
глубокая печаль, но она никогда не выходила наружу.