Огрела клиента по голове, бросила в него презервативами и выбежала в коридор, хлопнув дверью. Бежала по ступенькам, даже не на лифте. Бежала, спотыкалась, рисковала упасть и свернуть себе шею. Перед глазами пелена из слез, но я рвалась на волю, как сбежавшее животное из цирка. Не решилась выполнить свой трюк. Неприрученная, в испуге, с адреналином вместо крови я неслась навстречу неизвестности. Опять. Только уже в другую сторону — меня ждала новая неизвестность. И она была ужасна.
— Пошла вон отсюда! — кричала директриса. — ВОН ИЗ РЕСТОРАНА!
— Это не ресторан! — ревела я в ответ. — Это долбаный бордель, замаскированный под ресторан! Они даже есть не захотели — просто взяли и заказали групповуху! Разве это нормально?!
— Мне плевать, что ты там думаешь, Боброва! Ты хоть понимаешь, что тебе за это светит теперь?! Ты ударила клиента! Причинила вред прокурору! ПРОКУРОРУ, ТВОЮ МАТЬ!
Она была на пределе. Натурально взбешена. Такой я директрису даже не представляла. Девочка-администратор не врала — шефиня только притворяется доброй, на самом деле никакой она не друг. Настоящая скотина — алчная и лживая.
— Лицемерка!
— Чего?!
— Ты заманила меня ложью — обманула и воспользовалась моей наивностью!
— С каких это пор мы на ты, а?! Может, мне по морде тебе дать за такое?!
Она замахнулась. Глаза были бешеные. Вот-вот ударит по щеке.
Я видела в ней мать. Она меня тоже била не раз. Вот точно так же нависала надо мной с огнем в глазах и била наотмашь, чтобы я была послушной. Вот только бить в тринадцать лет и бить, когда тебе двадцатый год пошел — это разные вещи.
— Ударишь меня, да?! Тогда бей! Давай — ударь! Мне все равно, ты не заставишь меня так повиноваться!
Директриса сжала зубы, но не стала бить. Она тряслась от гнева, так и мечтала зарядить мне, как я прокурору.
Был скандал, ужасный скандал. Была проверка из прокуратуры, и это больше походило на торги, где цифры измеряют миллионами. Я себя чувствовала диверсантом. Ужасным недоразумением, из-за которого пошла война не на жизнь, а на смерть.
— Иди и забери свою кошку, — процедила она. — Чтобы духу твоего здесь не было, сука. Даже по улице этой не ходи. А то если увижу — задушу. Задушу как паршивую тварь. Пошла! — Она крикнула, а сама отвернулась к окну, даже не смотрела в мою сторону. Я слышала, как шмыгает ее напудренный нос. Директриса плакала, как и я. Возможно, не так горячо, но мне ее стало даже жалко.