Бабушка Баталова, Антонина Ольшевская, родом из дворянской семьи Нарбековых, была известным во Владимире зубным врачом. Нарбековы и Ольшевские, еще не зная о существовании друг друга, уже были объединены в партии социалистов-революционеров – эсэров. Причем бабушка Антонина даже верховодила среди своих товарок-эсэрок. Поддерживала крепкие, дружеские отношения с «товарищем Арсением», который впоследствии оказался выдающимся советским государственным и военным деятелем, самым крупным военачальником Красной Армии, ее первым военным теоретиком. Михаил Васильевич стал крестным отцом ее дочери Нины, которая, в свою очередь, стала матерью моего героя. Очень даже возможно, что если бы Фрунзе не умер в 1925 году, по слухам, благодаря тщаниям Троцкого, то, возможно, бабушку Антонину и миновала бы гулаговская участь – военачальник защитил бы свою подругу. Однако в атмосфере всеобщей подозрительности зубной врач – бывшая эсэрка – загремела на нары.
Все это я рассказываю для того, чтобы читатели поняли: маленький Алеша в детстве не познал той особой, созидательной любви, ласки, которые исходят только от родных дедушек и бабушек. Родители матери сидели в тюрьме, а родителей отца он не знал вовсе. Ведь его собственные отец с матерью развелись, когда мальчику не исполнилось и пяти лет. Короче, Судьба и Время вырвали из его детства что-то очень существенное и ментально значимое. Сам он по этому поводу вспоминал: «Я и без объяснений старших знал, что моя бабушка-врач никогда не была врагом народа. И дедушка, и оба дяди не были врагами. Всех их осудили по зловещей 58-й статье. И что бы мне впоследствии ни вдалбливали в школе пионерские и комсомольские активисты, я никого из родни не предал. Ни действием, ни памятью. Один мой родич лежит в общей могиле во Владимире, второй – остался на лесоповале где-то под Кандалакшей. Бабушка умерла, отсидев почти весь срок. Я человек не мстительный, но все это простить той, прошлой власти вряд ли смогу».
Теперь нам ясно, почему самые первые отроческие воспоминания Алешки связаны исключительно с производственным двором Художественного театра – другие детские впечатления оказались мимолетными и следа в душе не оставили. Когда мальчик только появился на свет, супругам Баталову и Ольшевской выделили маленькую служебную комнату на втором этаже производственного дома, находящегося в закрытом дворе. Домик этот построил еще домовладелец Лианозов, владевший небольшим частным театром. Именно этот театрик впоследствии перестроили архитекторы Федор Шехтель, Иван Фомин и Александр Галецкий в здание, которое стоит в Камергерском переулке и по сию пору. Правда, во дворе театра уже никто из артистов не живет. А маленький Алеша жил и многие годы спустя вспоминал: «Теперь я понимаю, что ничего более интересного для маленького человека и придумать невозможно. Вообразите себе, в нашем дворе были сложены огромные декорации, регулярно проветривались диковинные костюмы, в ящики рабочие укладывали необыкновенно интересный реквизит. Наконец, в углу двора стояли повозка и самая настоящая карета. И тут же во дворе располагались мастерские, где все это добро изготавливали, ремонтировали, красили. Просто детский рай. А еще в погожие дни по двору прогуливались в антракте одетые в необыкновенные наряды и загримированные актеры и актрисы. Тогда я искренне был убежден, что все взрослые люди работают в театре».