Нокс весело захохотал, и ее сердце взволнованно забилось. Селена машинально потянулась к нему и провела кончиками пальцев по его щеке, касаясь его бороды. Потом тут же убрала руку.
Нокс вопросительно поднял брови.
– Почему ты решил отрастить бородку?
– Точно не в погоне за модой. Моя бородка скорее свидетельство того, что я запустил себя.
– Но ты не запустил все свое тело, – возразила Селена и тут же пожалела о своих словах. А еще о том, что прикоснулась к нему. Все-таки он был ее лучшим другом, а не любовником.
– А если конкретнее?
– Нокс, я всего лишь сказала, что ты в хорошей форме.
– Понятно, – медленно ответил он, опуская вилку с нанизанным на нее кусочком бекона обратно на тарелку. Нокс буквально буравил Селену своими глазами, и она не выдержала его пристального взгляда и густо покраснела.
– Я привыкла делать комплименты мужчинам, которые готовят мне завтрак, – попыталась отшутиться она.
– Ясно, – кивнул Нокс. – Знаешь, у меня ничего не осталось, кроме работы. На ранчо я тягаю тюки с сеном, чиню забор, таскаю что-нибудь тяжелое. Потом иду в дом и занимаюсь в спортзале. Мне больше нечем заняться.
– Но разве ты не можешь найти пять минут, чтобы побриться?
– Ты бы предпочла, чтобы я сбрил бородку?
– Мне все равно.
– А мне кажется, что тебе не все равно.
– Ты ошибаешься. Я просто высказалась по поводу твоей бородки, а это совсем другое.
– Я почему-то сомневаюсь.
– Думай что хочешь. Если тебе кажется, что мне не все равно, пусть будет так. Но это дела не меняет.
– Знаешь, – покачал головой Нокс. – Если бы ты почаще приезжала в Джексон-Холл, мне не пришлось бы столько выкладываться в спортзале. Мне хватило бы твоей болтовни.
– Эй, полегче. Я не болтаю. Я веду разговор. – Хотя Селена прекрасно понимала, что он прав.
– Хорошо-хорошо.
Селена поднялась со своего стула и отнесла свою почти пустую тарелку в раковину. Потом она направилась в гостиную, переступив через оставленные вчера на полу туфли. За спиной она услышала шлепки босых ног Нокса, и вдруг тот факт, что он был босым, показался ей очень волнующим и интимным.
Похоже, она хранила девственность слишком долго.
Селена скривилась, потому что не любила это слово. Она даже думать о нем не могла, потому что оно подразумевало невинность, которой она не обладала. А еще в нем было что-то юношеское. А Селена не была юной. Она была занятой. Занятой и решительно противящейся любым отношениям.