Молодая женщина вскочила со скамьи, бросилась к люльке, взяла на руки Варвару. Видать, знахарь дал ей сонного снадобья. Девочка не проснулась.
– Ванька! – окрикнул Кирьян сына.
Тот сел на скамье, протер глаза.
– Чего? Пора вставать?
– Пора, Ванька. Быстро одевайся!
– А чего быстро-то? Рано еще!
– Татары у деревни.
Услышав это, малец соскочил со скамьи, быстро надел портки, рубаху, обулся в лапти.
– Ступайте в клеть. Там укройтесь.
– А ты, Кирьян? – спросила Алена и посмотрела на мужа, который снял со стены саблю, доставшуюся ему от отца.
– Пойду подымать народ. Биться с басурманами придется. А вы не мешкайте, прячьтесь. Коли татары подойдут к клети, ты знаешь, где лаз. Но высовываться не торопись. Пусть сперва Ванька все посмотрит.
– А ты? – вновь воскликнула Алена.
– Не хорониться же мне с вами! Мужик должен биться за семью, за деревню, за народ. Давайте, родные, живее.
Алена с детьми бросилась в клеть, а Кирьян выскочил на улицу. Он хотел добежать до столба, на перекладине которого висел колокол, ударить в набат, но едва не столкнулся со всадником. Конь отскочил в сторону.
Кирьян заметил, что татары были уже во всей деревне. Из дальних изб доносились крики, рядом раздавалась чужая речь.
Всадник был близко.
– Хватай уруса, – крикнул он.
Кирьян не стал ждать, понял, что здесь, на улице, ему одному никак не отбиться, и ломанулся обратно в избу. Сбоку в бревно вонзилась стрела. Хорошо еще, что не подожженная. Он метнулся через сени во внутренний двор, но и там были всадники.
– Ах, чтоб вас, антихристы проклятые!
Ему пришлось забираться в избу. Кирьян опрокинул стол, дабы не мешал, поднял лавку, на которой спал с Аленой, встал в правом углу под образами, крепко держа рукоятку острой сабли.
Первым в избу с истошным воплем ворвался татарин, тоже вооруженный саблей. Он не ожидал, что встретит сопротивление. Кирьян сделал два шага вперед. За этим последовал короткий взмах, и срубленный татарин рухнул на пол.
Тут появились еще двое, оба с пиками. Кирьян отбил выпад и нанес удар. Его противник выставил щит, который разлетелся на две равные части, однако спас татарина. А вот другой всадил пику в грудь Кирьяна, не защищенную ничем, кроме рубахи. Тот вскрикнул и повис на древке. Острое копье пробило тело и застряло в бревне сруба.
Так и висел Кирьян, истекая кровью, в красном углу под образами. Господь с иконы смотрел на басурман страшным, гневным взглядом.