Усольцев как по приказу убирает с меня свою лапу и ко мне подходят три девчонки.
- Бить не бью, но посмотрю с удовольствием, - слышу смех Баринова.
Я зажмуриваюсь. Готовлюсь к самому плохому. Чувствую, как чья-то рука тянет меня за волосы. Но глаза так и не открываю.
В ушах гул из смеха и злых голосов. Пытаюсь отстраниться. Понимаю, что одной мне с ними не справиться. И лучше не злить еще больше.
И вдруг чей-то незнакомый хриплый голос прорезает сознание:
- Отпустила ее.
Он говорит спокойно. Так, словно уверен, что его послушают.
И его и правда слушают. Мои волосы отпускают.
Я несмело открываю глаза и поднимаю взгляд на того, кто стоит в проеме между зданиями, засунув руки в карманы джинсов, и с усмешкой смотрит на нас всех.
- Хан? – наконец, хоть кто-то прерывает молчание. – Ты что ли? – это Баринов. – Ты?
- Что ты как баба заладил «ты- ты»? – усмехается незнакомец. – Скучал, что ли?
Делает шаг к нам.
- Новую зверушку завели? – спрашивает, разглядывая меня без интереса. Конечно, я мусор для него. Но только зачем помог?
- Она стукачка! Она сдает всех! – орет Синяева.
- Заткнись, - обрывает ее парень. – Вы что не в общаге еще? А ну, быстро по домам, детки, пока по углам не поставили!
Шикает на них и девчонки убегают.
- Хан, - ржет Баринов. – Ты как же тут? Ты ж, вроде, в Англию уехал? Вытурили, что ли?
- Это тебя, Барин, тыряют. Причем, все кому не лень, как погляжу, - с усмешкой смотрит на меня. – Я сам ухожу.
И тут он протягивает мне руку:
- Вставай давай!
2. 2
Ещё раз внимательно оглядываю своего спасителя.
- Спасибо, обойдусь, - говорю тихо и, опираясь на ладони, ледяные от снега, встаю. Пытаюсь отряхнуться, но от грязи, смешанной со снегом, не так-то просто избавиться.
Я не верю ему. Этому надменному, самовлюбленному красавчику. Он такой же как и Баринов и Усольцев. Ничем не лучше. Наверняка, придумал какую-нибудь дурацкую шутку. Поэтому нет, руки я ему не подам. Сама справлюсь. Мне не привыкать.
Когда только пришла в эту школу, я ещё не знала, какие отморозки здесь учатся.
Мне хватило пары раз, чтобы понять это. В памяти до сих пор предательство, якобы, подруг и подставы.
- И правда зверёк, - слышу себе в спину хрипловатый голос с усмешкой. - Как фамилия?
- Птицына, - ржёт Баринов.
- А чья она? Отец кто?
Ненавижу, когда меня обсуждают, но здесь я почти уже к этому привыкла. И все равно это злит меня. Сжимаю кулаки. Но молчу. Все равно я проиграю. В любом конфликте. Пусть говорят, что хотят. Мне главное - не вылететь из этой школы. А ради этого я готова многое терпеть.