Офис РабСтроя теперь становился центральным офисом большого строительного холдинга АртСтрой. Да, Рокотов давно положил глаз на удобное расположение и более комфортные условия этого здания. Отчасти поэтому так и стремился к слиянию.
__________________________
Сергей Рокотов еще раз осмотрел свой костюм в зеркале лифта, который через несколько секунд откроет перед ним дверь в его новые владения, поправил идеально подобранный под цвет рубашки галстук, коснулся носового платка, край которого всегда словно по линейке-уголку ровным равнобедренным треугольником выглядывал из кармашка пиджака, и смело, немного даже агрессивно, шагнул из остановившегося лифта.
Вопреки ожиданиям, он не услышал звука фанфар, его идеально начищенные ботинки ступили не на красную ковровую дорожку, а головы сотрудников не склонились в стройных рядах вдоль пути следования нового начальника. Офис жил своей жизнью. До начала рабочего дня было 5 минут, и вымуштрованные Рабинским «рабы», пришедшие без опозданий, сновали туда-сюда мимо Рокотова, переговариваясь, смеясь, совершая еще кучу ненужных, по мнению нового босса, действий. Этот факт почему-то ужасно разозлил Сергея Рокотова. Не так он представлял своё появление в АртСтрое…
И именно в эту минуту ему и пришло в голову жестокое и, возможно, не совсем взрослое решение – уволить всех до единого сотрудников этого офиса. Скорее всего, этот порыв был чересчур импульсивным и больше походил на детский каприз, но Рокотов не привык отказываться от своих решений, даже если они приняты спонтанно и только в его голове.
Через несколько секунд он увидел Виталия Эдуардовича, который выглянул из двери в центре большого офисного холла. Рабинский бросил посмотрел на вход и, увидев Рокотова, спохватился, словно совсем не ожидая его появления, а потом быстро перевел взгляд на часы, висящие над головой новоиспеченного большого босса. Поняв, видимо, что время его власти стремительно истекает, взгляд бывшего начальника потух еще сильнее, а на лице появилась какая-то странная улыбка. Правила вежливости и хорошего воспитания Виталия Эдуардовича диктовали соблюдать деловой этикет и быть приветливым. Осознание того, что тебя «подвинули», или даже «задвинули», всячески противилось. Поэтому его улыбка совмещала борьбу этих двух чувств, от этого больше пугала, чем располагала к общению.