– Та же черная тачка у клуба, – сразу перехожу к делу. – Я хочу знать, кто на ней ездит как можно скорее. Сегодня о Нике я позабочусь. Проследи за машиной и его хозяином. Инфу по ним можешь присылать в любое время.
– Принял.
Когда я сажусь на водительское сиденье рядом с Никой, она разглядывает меня с мрачным любопытством.
– Что-то все же случилось? – спрашивает она осторожно. – Если тебе неудобно или ты передумал насчет ужина…
– Я не передумал, – не даю ей закончить фразу. – Поужинаем у меня.
От удивления голубые глаза Ники становятся огромными. Несколько секунд она в недоумении смотрит на меня, потом вдруг широко улыбается, от чего на ее щеках появляются симпатичные ямочки. Тихий вибрирующий смех заполняет салон. Я вынужден признать, что мне нравится, как он звучит – искренне и без жеманства, и отчего-то хочется, чтобы она смеялась чаще.
– Что? – интересуюсь я.
– Извини, – она лукаво морщит нос. – Это личное. Значит, поужинаем у тебя?
– Да. – Я достаю телефон с зависшим заказом в службе доставки, который бросил оформлять, решив лично наведаться в клуб, и протягиваю его Нике. – Вот, добавь, что хочешь.
Все еще улыбаясь, она берет у меня из рук телефон. На одно короткое мгновение наши пальцы соприкасаются. Ника шумно вздыхает, ее взволнованный взгляд находит мой.
– Спасибо, – едва слышно произносит она, проведя кончиком языка по нижней губе.
От этого соблазнительного жеста тело простреливает электрическим разрядом, опаляющий низ живота и пах.
Смотрю на Нику так, словно впервые вижу. Несмотря на то, что внешне она осталась той же – с тонкими чертами лица, редкой россыпью бледных веснушек на носу и фарфоровой кожей, в ее облике появилось что-то новое. Едва уловимое нечто, заставившее меня по-новому взглянуть на нее. И совершенно по-новому среагировать.
– Рекомендую взять стейк, – говорю, прочистив горло. – Они его отлично готовят.
Ника кивает и переводит взгляд на экран телефона, а я приказываю себе успокоиться и сосредоточить внимание на дороге.
Ника
Я с Димой еду по ночной Москве. Низко урчит мотор мощного автомобиля. Радио болтает чепуху. Тонко пахнет кожаным салоном и терпким древесным ароматом, который всегда сопровождает Платова. А у меня в животе порхают бабочки. Если это сон, то просыпаться я не хочу.
Хотя какой сон? Кожа в том месте, где каких-то десять минут назад Дима касался моей обнаженной спины, до сих пор пылает – не удивлюсь, если фантомные отпечатки его пальцев останутся на пояснице навечно, а от воспоминаний о том, как тесно соприкасались наши тела, тело прошивает дрожь.