Мы двигались в сторону горной гряды, окрашенной в пурпурные цвета заката, и отчего-то волнение в моей душе медленно утихало. Суета последних месяцев уже казалась мне слишком незначительной, чтобы тратить на это нервы и время. А уж тем более деньги – зелёные бумажные прямоугольники, которые кто-то облёк властью над людьми. Правильно сказал старик: из праха пришли – в прах обратимся. Ну или примерно так…
– Стой!
Я надавил на педаль тормоза, выходя из прострации. До подножия гор оставалось несколько километров, и мне казалось, что мы направляемся именно туда. Но мы остановились возле огромной кучи сухого валежника, невесть каким образом оказавшегося здесь, посреди каменистой пустыни.
Выбравшись из машины, шаман бросил свою котомку на землю и замер, закрыв глаза и глядя в направлении исчезающего за горизонтом солнца, словно прощаясь с ним. Руки с открытыми ладонями он скрестил на груди, а лёгкий ветерок безмятежно колыхал перо в его волосах. Длилась эта медитация минут пять, и всё это время я стоял позади него, боясь даже дыханием нарушить торжественность момента.
Наконец старик выдохнул, открыл глаза и не без удивления посмотрел на меня.
– Ты ещё здесь, бледнолицый?
– Ладно, уезжаю, извините, что помешал…
Я открыл водительскую дверцу, но шаман меня остановил:
– Подожди.
Он устало сел прямо на землю, скрестив ноги, его плечи поникли, сразу выдавая возраст. Я присел рядом, опираясь на левую руку, в более удобной мне позе, ожидая продолжения.
– Я приготовил эту кучу хвороста несколько месяцев назад, – сказал старик, не поворачивая головы в мою сторону. – Знал, что скоро уходить, поэтому решил подготовиться заранее. Мой отец так же ушёл к духам, до этого его отец… И всегда это происходило здесь.
– Почему именно здесь?
– Потому что это место силы. Сосредоточься, ты почувствуешь.
Блин, только мистики мне сейчас не хватало. Сразу почему-то вспомнился некогда прочитанный Кастанеда и дон Хуан, скармливавший будущему писателю мескалино-содержащий пейот в целях расширения сознания. Может, мне и без кактуса удастся войти в подобное состояние?
Сев по-турецки, я закрыл глаза, попытавшись отрешиться от окружающего мира, который в этой пустыне и так не сильно докучал. Сначала ничего не происходило, а затем я ощутил чуть слышимый звон, где-то на уровне подсознания, словно ветер колыхал туго натянутую струну. Звук нарастал, теперь это уже была красивая и печальная мелодия, от которой на душе становилось и грустно и легко одновременно…