Скрипела, гнулась лестница, ведущая на чердак. Лейтенант забросил наверх магазины, пулемет, вскарабкался сам, разложил сошки, поволок свое оружие к крохотному слуховому окну. В этом грохоте никто не слышал, как он вынес стволом стекло.
Парень распластался на полу, дрожа от волнения. Горячий пот растекался по лицу вчерашнего курсанта военного училища, щипал глаза.
Немцы вырывались из окружения практически без боя. Гремели танки, за ними бежали запыхавшиеся пехотинцы, ехали грузовики. Люди в серой форме наводнили узкую улицу.
Он ударил из пулемета, не задумываясь о последствиях. Первая очередь, пробная, вспорола землю под сапогами солдат. Вторая сбила несколько человек, разорвала брезентовый тент грузовика. Водитель получил пулю в плечо, резко крутанул баранку, и машина стала давить своих. Трещали кости, орали пехотинцы.
А пулеметчик продолжал поливать их огнем. Они валились как подкошенные. Офицер что-то каркал, размахивал «Люгером». Немцы воевать умели, источник беспокойства обнаружили быстро и открыли огонь по нему.
Но пулеметчик продолжал их косить. Через минуту он взял короткую паузу, сменил диск и продолжил свое дело.
Движение на дороге застопорилось. Грузовик съехал в кювет, перекрыл проезжую часть. Солдаты пятились, залегали. Остановился танк, дернулась, поворачиваясь, башня.
Лейтенант спешил истратить боезапас.
По левой обочине подошел второй танк, уперся в грузовик, протолкнул его дальше в кювет, освобождая проезд. Башня первого танка прекратила вращение.
Молодой лейтенант не хотел умирать. Он жизни-то толком не видел! Этой ночью молодой офицер совершил преступную ошибку, бросил ситуацию на самотек, пленился пышными формами одинокой вдовушки и теперь пытался хоть что-то исправить.
Он понял, что сейчас произойдет, бросил пулемет, патронов к которому все равно не осталось, покатился на другой конец чердака. Парень рухнул в люк, загремел по лестнице и, кажется, что-то сломал. Боль рвала его от пяток до ушей.
Танк выстрелил, когда он кувыркался по ступеням. Взрывом снесло чердак. Верхняя часть дома разлетелась на куски. Все рушилось, лейтенанта завалило огрызками дерева. Он извивался, кашлял в клубах пыли, выползал из-под обломков. Вместо потолка над ним красовалось светлеющее небо.
Почему живой? Уму непостижимо!
Немецкий танкист ограничился одним выстрелом. Не до того ему было. На дороге осталось не меньше двух десятков тел. Многие еще шевелились. Солдаты хватали под мышки товарищей, которые могли выжить, волокли их на себе. Время поджимало. Безнадежных они добивали или оставляли умирать в грязи. Офицеры срывали голос.