- Он даже не из России! Да блин, вдруг у него тридцать жён и пятьдесят детей! Ты обо мне подумал вообще?! Я никуда не поеду! - продолжаю орать, при этом размахивая руками.
- Вообще-то, всего две жены. - дверь открывается, и из неё выплывает ЭТО. - И нам уже пора. У тебя нет выбора, девочка, твой отец уже всё подписал. Вы можете быть свободны. - поворачивается к моему создателю. - Я останусь здесь, и прослежу, чтобы куколка не сбежала
. - под давлением этого взгляда я просто-напросто прилипаю к полу.
Вот это вляпалась..
- Что тебе от меня нужно? - выплёвываю слова, гневно смотря в эти тёмные глаза. - Ты же понимаешь, что я с тобой никуда никогда не поеду?
- Во-первых, ко мне ты должна обращаться на "Вы", или "Господин Серкан ", а во-вторых не поедешь, полетишь. - тон становится холоднее, пронизывая этим холодом меня от головы до пят.
- Во-первых, на "Вы" я буду обращаться к тем, кого уважаю, а во-вторых, я скорее сдохну, чем сяду с тобой в один самолёт. - моей бешеной злобе нет предела, и она вот-вот начнёт фантанить из ушей. - У меня есть своя жизнь, свои жизненные принципы, свои приоритеты. И как ты думаешь, что я выберу, это всё, или мужчину, у которого я к тому же, буду не одна?
- Мы ещё даже не стали под венец, а ты меня уже ревнуешь.. - смакует каждое слово, что аж становится тошно.
- Я вижу тебя первый раз, да я даже имени твоего не знаю, а ты хочешь, чтобы я стала твоей женой?! - взвизгиваю, когда этот мощный чувак в белой робе[1] закидывает меня к себе на плечо. Разве арабские шейхи могут позволить себе так себя вести?
- Меня зовут Серкан Хамад Аль Тани, а ты Царицына Анастасия Григорьевна с этого дня пропавшая без вести. - бью его по спине кулаками, но всё в бестолку. Под этим размашистым белым одеянием скрывается громадная груда мышц, о которую казалось бы можно сломать руку.
На улице к нам присоединяется ещё и его охрана, и тогда я в конец оставляю попытки вырваться. Слёзы капают по щекам, и стекают видимыми следами на его облик. Мне не хочется показывать свою слабость, но этот порыв, увы, сдержать я не могу. Ведь это не жизнь, а полнейший ад. Затворничество. И как мой родной отец мог такое допустить?