Что ж, пора уже отсюда выбираться. Только как? Позвонок-то,
конечно, встал на место, и боль стала тише, но двигать ногами я всё
ещё не могу. Элемент, подпитываемый зельем, медленно исцеляет
повреждения, но канал спинномозговой жидкости разорван. На его
заживление требуется время и энергия, которой сейчас немного. Чудо,
что вообще как-то могу элементом управлять.
— Я задержан?
— Нет, милорд, — ответил Рурик с облегчением, голос его зазвучал
увереннее. — Вы уже отбыли своё наказание и можете отправляться
домой. Но через неделю предстоит последняя служба на несколько
дней, и на этом закончится ваша повинность как аристократа. После
этого вы будете свободны…
Последние слова прозвучали с явной надеждой, словно дальше всё
наладится.
Я нахмурился. Свобода? Звучит хорошо, но меня волнует нынешняя
ситуация. Средства, которые у мальчишки были, скорее всего, давно
иссякли. Ревизию, боюсь, делать не придётся. Отношения с
окружающими натянутые, да и в королевстве я теперь известен как сын
предателя и труса. Ладно, хватит мусолить эту тему. Нужно уже
что-то делать…
— Мне стыдно спрашивать, но… У тебя есть деньги? — с лёгкой
гримасой сожаления спросил я, понимая, насколько это унизительно
для аристократа.
Рурик, не медля ни, секунды извлёк из внутреннего кармана
поношенного фрака небольшой кошелёк. Ткань стёрта, местами
потрескалась, швы кое-где угрожающе расходились.
Старик аккуратно открыл его, и моих ушей коснулся лёгкий звон
монет. Посчитав их внимательно, словно они на вес золота, Рурик
тяжело вздохнул и произнёс:
— Двенадцать шиллингов и четыре пенни, милорд.
Это, вероятно, последнее, что у нас осталось. И я, конечно, ещё
не разбираюсь в местной валюте, но, думается мне, с такими
финансами далеко не уедешь…
Я раздумывал над дальнейшими шагами, глядя на Рурика, который
бережно держал кошелёк с монетами, словно те могли спасти нас
обоих.
— Что мы можем себе позволить в качестве транспорта?
— А-а-а… — замялся слуга, почесав затылок и тревожно взглянув на
меня. — А куда вы хотите отправиться в таком-то положении?
— Конечно же домой, — ответил я с улыбкой, скрывая раздражение
от необходимости объяснять очевидное. — Там мои вещи. Или ты
предлагаешь ходить в этом? — кивнул я на жалкое подобие одежды, что
было на мне.
Вид у меня сейчас такой, что маркизом тут и не пахнет. Да и
обстановка не располагает к великим делам…