По сердцу хлестали ветви
Неисправимых дорог;
Под парусом нам соловеть бы,
Но дух указал на исток…
Брат мой выруливал зверски,
Шок выжимая до пят;
Ветра колошматили в дверцы
На скорости сто пятьдесят.
Но не рассыпалась тачка, —
Есть у неё тормоза;
И как сумасшедшая прачка
«Жигуль» полоскала гроза.
А ночь раздробилась на звёзды
И тело обрушила в сон;
Рассветы ж бывают морозны
На стыке мобильных времён.
И наш навигатор не вынес
Таких аладдиновых пыток, —
Заглох. Ну а кто его сдвинет?
Лишь тот, кто удачлив и прыток.
Он стал как тупой забастовщик, —
Бунтарь без бухла и финансов;
И мы в этой подлой парковке
«Свечу» извлекали из транса.
Толкал я машину, как узник
Концлагерного эшелона;
Я понял, что значат грузы
В глуши без колёс и музона…
Но выжгло-таки зажигание
Гремучий салют в голове!
Рвануло по трассе сознание,
Тестируя путь на кювет…
Но тракт опасенья отсеял,
И брат мой забил на стандарты;
Мы ж продвигались на Север,
А не на Кипр, и не в Ялту.
Нас Мурманск обнял дыханьем,
И горькая муть испарилась;
Лишь память играет стихами
О том, как нас мама любила…