– Сейчас вам верёвку кинем, после чего спускайтесь – здесь не так глубоко, – прокричал с берега Тархан. Емзынак смотал кольцом верёвку и ловко бросил конец прямо в руки Степану, а другой – привязал к лошади.
– Я плавать не умею! – закричал Фёдор, глядя на стремительный поток воды.
Степан, подхватив его под мышку, а другой рукой держа верёвку, прыгнул в бурлящую стремнину. Кузьма с Ефимом, ухватившись за конец, последовали за ними. Плот, освобождённый от тяжести груза, соскочил с валуна и стремительно помчался по реке; через мгновение послышался треск ломаемых о камни порога брёвен.
Емзынак повёл лошадь от берега и чуть вверх по течению, так что спасаемые шли к берегу немного наискось – это не давало потоку сбить их с ног и унести вслед за плотом. Глубина здесь хотя и доходила до груди, но сила течения постоянно окатывала их с головой, заставляя каждый раз глубоко набирать воздух.
Оказавшись на берегу, все четверо с облегчением вздохнули.
– Ой, Господи, – стуча зубами, не верящим взглядом окинул Фёдор бурлящий поток. – Не думал, что живым до берега доберусь.
– Эх, а я бы сейчас баньке обрадовался! – вздрагивая от холода, мечтательно произнёс Ефим.
– Да-а, наши сегодня в крепости, наверное, уже затопили. Суббота – банный день, – подхватил Кузьма.
– А давайте, я вам здесь баньку излажу?! – сочувственно глядя на промокших товарищей, предложил Илья. – Всё одно и одежду просушить надо, куда идти не обсохнувши.
Казаки недоверчиво посмотрели на Илью, но всё же единодушно поддержали его предложение. Только Емзынак, не понимая, чему это радуются промокшие до нитки русские, сидел на большом камне и задумчиво глядел на бирюзовые воды Катуни.
Илья подыскал подходящее место – сразу за галечным берегом река образовала карманы, небольшие, обрамлённые огромными камнями заводи, похожие на естественные купели. Натаскав поближе к ним сухого соснового хвороста, он распалил большой костёр и, пристроив рядом длинную перекладину, развешал на неё мокрую одежду товарищей, рассевшихся возле огня после холодного купания.
Отыскав молоденькую берёзку, он нарезал длинных тонких веточек, из которых связал несколько веников, воткнув в них для аромата кустики душицы, после чего принялся за сооружение бани: положил в костёр крупную гальку, подбросил дров, а когда камни раскалились и дрова прогорели, убрал головёшки и плеснул воды, чтобы с паром улетела вся сажа. С помощью товарищей водрузил над пышущими жаром камнями палатку, захваченную в дорогу на случай дождя и, зачерпнув ведро воды, поставил его у входа.