– Саш, ты что, опять без работы, и мне не говоришь? И притворяешься, что ездишь работать, а сам тут играешься, да?
Опускаюсь на табуретку, смахиваю злые слезы.
– Ты же мне сказал, что все нормально у тебя с работой. И я в учебный отпуск завтра ухожу. Ой, Саш, а как мы без денег-то опять будем?! Он же не оплачивается у меня, а тебе говорила, потому что кому юрист в садике-то детском нужен?
Сашка отворачивается и молча начинает делать себе кофе.
– Саш, ну почему ты молчишь, я ж вопрос тебе задала.
– А чего отвечать? Кудахчешь как курица. И, кстати, тебя никто учиться и не гнал.
– Значит, три курса института для меня самое то, по твоему мнению? – задыхаюсь от досады.
– А на хрена тебе диплом? Чтоб лежал? Что, горшки мыть уже без диплома никак?
Бешенство накрывает меня плотно, будто душное пальто.
– А с чего ты решил, что я пошла мыть, извини, горшки, потому, что не берут никуда больше?
– А что, берут? – равнодушно отхлебываешь из кружки. – Очередь выстроилась?
– Ты совсем, что ли? Место Катьке в саду никто не приготовил, мы, если ты забыл, тут приезжие! Мне надо год отпахать, понимаешь, год, чтоб оно закрепилось за ребенком.
– Ну, хватит кудахтать.
– Да ты зачем так со мной разговариваешь? По какому праву-то?
– А чего ты все об одном и том же талдычишь. Нашел я работу. Неделю искал, ездил. Вот в понедельник уже надо выходить, стажироваться.
– Так значит, ты уже неделю так мне… Врешь?! Знаешь, Саш… Если ты не умеешь ни зарабатывать деньги, ни занимать их, в конце – концов, имей совесть хотя бы не нападать на меня, ни за что, ни про что, и не ври, ну не ври ты мне. Я и так не могу уже тебе доверять, ты мне чуть дочь не угробил зимой, я тебя никогда не прощу, слышишь? Кстати, если б ты меня послушал, тогда, на горке, то и в сад я вышла бы раньше на месяц работать, и не было бы у Катьки сотрясения мозга, и все, все было бы у нас хорошо… А ты… Ты сам все испортил.
Рыдаю, прижав к лицу кухонное полотенце, замызганное и жалкое, как и я сама, как весь этот бесполезный серый день. Неужели я способна так орать? Откуда только взялся этот тон, эти жалкие плоские словечки?
– Дура! – в сердцах бросает мне муж и уходит курить на балкон, хлопая дверью.
Беру себя в руки, плещу в лицо водой из-под кухонного крана и отправляюсь к дочке – помогаю ей вырезать из цветной бумаги кривоватые цветики. Дружно клеим их на бархатную бумагу. Катька сопит, довольная и такая славная, а в голове начинает биться мысль: «Это того стоило – гибель карьеры, безденежье, неразбериха – зато у меня есть свой теплый маленький человечек. Надо только чуть-чуть потерпеть, совсем немного… И она подрастет, и я выйду на другую работу, и все у нас станет по-прежнему складно и уютно».