– У твоей мамки мохнатка тоже рыжая? – Оскаливается младший Андерсон, тот которого зовут Бобби.
Уж очень жирдяю хочется угодить старшему братцу и его дружкам. И реакция не заставляет себя ждать: Чарли Андерсон и двое его приятелей сгибаются пополам от смеха. Они продолжают идти за своей жертвой по пятам, поочередно пиная висящий за его спиной рюкзак.
– Что ты сказал?
Эта брошенная вдруг фраза повергает школьный коридор в тишину, такую вязкую и зыбкую, что у меня от нее мурашки по спине бегут.
Не может быть: маменькин сынок остановился и обернулся, чтобы подать голос. И не просто спросил местных задавал, чего они от него хотят, но и воинственно сжал свои кулачки.
Чарли на секунду теряется. Этот жирный ублюдок не привык, чтобы ему отвечали, не был готов к этому. Старше нас года на два, сын местного шерифа, он буквально возвышается над своей жертвой. Чарльз Андерсон выше Майкла Салливана и своего брата Бобби минимум на голову. Настоящий верзила.
– Я спросил, – наигранно усмехается Чарли, оглядывая лица своих дружков Тома и Брента в поисках поддержки, – у твоей мамки под юбкой… – он смотрит на рыжего и расплывается в наглой улыбке, – такие же озорные рыжие кудряшки, да?
А дальше происходит то, чего никто из присутствующих не ожидает: щуплый ботаник в очках бросается на своего обидчика с кулаками. Бьет, молотит, машет, даже не попадая и не зная, как правильно ударить, чтобы не повредить себе запястье.
Только вот что он сделает против крепкого и высокого Чарли? Тому его удары, что слону дробина. Андерсон ловко хватает рыжего парнишку за шиворот и, точно нашкодившего щенка, отбрасывает назад. Не проходит и секунды, как они вчетвером подлетают к поверженному и начинают пинать ногами.
Я оглядываюсь по сторонам. Это видят все, но никто не хочет вмешиваться. Здесь все друг другу чужие, все заняты своими делами. Старательно делают вид, будто не замечают драки и не слышат громких всхлипов. И я топчусь на месте, не зная, как поступить. Не то, чтобы мной овладел страх, нет. Мне не привыкать получать тумаки. Просто, если вступиться, эти гады и от меня не отстанут.
Но времени думать нет. Бедняга лежит на полу в своей идиотской рубашке в мелкий цветочек и старомодных брюках со стрелочками. И отчаянно прикрывает лицо локтями. Каждый пинок по его животу отзывается глухим вскриком и смачным бульканьем.