Если приближаешьсяк злуслишком близко, оно рано или поздно
завладевает тобой.
Ф.Тилье. Комната мертвых
Год спустя
США, Огайо. Городское кладбище
Алан Флеминг
Осеннее солнце может быть очень обманчивым. Утром прячется
за плотными тучами, а в полдень, растопив серую дымку, светит так
ярко, что даже темные очки не защищают чувствительную сетчатку от
прямого воздействия ультрафиолета.
Воздух, пронизанный порывами холодного ветра, дрожит,
словно омытое дождями стекло. Настолько прозрачный и чистый, что
мне кажется, я слышу хрустальный звон, но это всего лишь гонимая
ледяным дыханием гранитная крошка бьется о безмолвные надгробия.
Шелестящие под подошвами багряно-желтые листья приглушают
монотонный стук, нашептывая свою унылую мелодию. Она звучала бы
куда лучше под аккомпанемент промозглого дождя, а в холодный
ноябрьский полдень, окутанный золотой дымкой, слышится как
злорадная издевка.
Несоответствие — я повсюду его вижу. Словно все силы
природы, одновременно сговорившись, смеются надо мной, вынуждая
принять неприглядную истину. Они знают… знают наверняка и каждый
мой визит сюда ждут чистосердечного признания. Они никогда не
позволят забыть о том, что я сделал и что еще планирую совершить.
Они не отговаривают, не осуждают, а терпеливо выжидают, как немые
надзиратели сторожат у запертой двери в одиночную камеру. Однажды,
когда все закончится, мне придется ее открыть и поведать миру
правду, а пока эта тайна скрыта глубоко под землей, в пустой
могиле, в холодной тишине и безмолвии.
Остановившись перед каменным надгробием, я кладу букет
желтых роз на пожухший газон и, выпрямившись, пару секунд смотрю на
выгравированные на граните буквы. Имя, дата рождения и смерти, пара
строк, взятая из единственного романа Мириам в качестве
эпитафии.
«Если бы мы умели жить сегодняшним днем, не оборачиваясь
назад и не заглядывая в будущее, то открыли бы секрет
вечности».
Убрав озябшие руки в карманы пальто, я делаю глубокий вдох
и вглядываюсь в безоблачное небо. Бесконечная синева и огненный
нимб солнца. Закрыв глаза, я позволяю остывающим лучам тронуть
остатками тепла мое запрокинутое лицо.
Как же тихо и спокойно в этом месте скорби и уныния. Я
полной грудью дышу запахами увядающей природы и влажной земли,
отпуская тяжелые мысли прочь, изгоняя тьму туда, где она и должна
покоиться с миром. И как бы странно это ни звучало, мне нравится
сюда приходить. Каждый мой визит — не способ прощания или принятия,
не искупление и не исповедь самому себе. Это что то большее,
сокровенное, личное.