Так-с, похоже, я должна предъявить претензии к производителям улучшающей сыворотки. Как минимум, подать иск на этих спецов в лаборатории. Уж не знаю, что они там сделали с моим лицом, но очевидно одно – Эвину я не понравилась!
– Торн! Какими судьбами? – Эвин обернулся к жирафу, и я впервые услышала низкий бархатистый голос своего мужа. – Что тебя принесло к нам?
Они пожали друг другу руки и стали говорить о какой-то ерунде. Я шла сзади и слушала голос Эвина. Да ему прям можно главную басовую партию в опере петь, с таким-то тембром. А со мной не захотел перекинуться даже словом! Только вот я не привыкла, чтобы на меня смотрели, как на пустое место. У бабы Шуры в больнице по струнке ходили все, начиная от заведующего отделением и заканчивая уборщицами туалетов. Поэтому я догнала их и нагло вклинилась между мужчинами. Ну, или между мужчиной и животным, коим являлся мой гид, во всяком случае внешне.
– Эй, мы так и не познакомились, – заявила я, стреляя глазками в муженька. – Меня зовут Александрой, можно просто Шурочка.
Чёрные глаза мужчины удивлённо остановились на моём лице.
– Какое древнее имя, – покачал он головой. – Впрочем, мне плевать, как тебя зовут. – И он, развернувшись, снова стал что-то рассказывать жирафу. А я осталась стоять на месте с открытым ртом.
Нет, так дело точно не пойдёт! Матриархата на него нет! Насколько я помню, конвертер грозил не только мне. Уж я-то покажу тебе твоё место, дорогой мой муженёк!
Из посадочного ангара, где приземлился корабль, мы вышли на улицу.
– Тут что, всегда так воняет? – возмутилась я, демонстративно зажимая пальцами нос. Однажды один из пациентов нашей психбольницы решил сделать стратегический запас супа в собственной обуви, и обнаружилось это лишь спустя неделю… Правда, уборщица со своим утончённым нюхом убедительно доказывала, что прошло минимум дней десять. Убирать-то всё равно пришлось мне, поэтому я отлично запомнила этот запах. Несколько ночей подряд он даже упрямо преследовал меня повсюду и даже снился во сне. Помесь протухшей еды с гниющей органикой… Будь я учёным, запатентовала бы эту вонь как химическое оружие.
– Нет, не всегда, – ответил мне жирафик, даже не оборачиваясь. – Когда прибывает очередная партия мусора, запах гораздо сильнее.
– Мусора? – в недоумении переспросила я.