— Танари, вам плохо? Может, воды? — раздался голос откуда-то
слева.
Знакомый голос.
Медленно повернув голову, я непонимающе уставилась на
переминающуюся с ноги на ногу юную девушку в длинной белой рубашке
и наспех накинутом тонком халате.
Моя личная служанка, Камала.
Но почему такая молодая?
И вообще она умерла пять лет назад.
Неужели Тьма напоследок позволяет мне встретиться со старыми
знакомыми?
Почему тогда именно Камала? Я бы лучше маму обняла…
Мой взгляд отрешенно скользил по убранству, воскрешая
полузабытые воспоминания. Здесь прошло мое детство. Самые
счастливые и беззаботные годы. До тех пор, пока всю усадьбу на
острове Лантхара не постигла страшная участь — под ней отрылась
прореха во Тьму. Прямо в подвале. Обитателей вырезали за несколько
минут. Уцелела только я — Камала спрятала меня в шкафу и закрыла
своим телом.
Да, именно служанке я обязана жизнью. Логично, что она пришла
проводить меня в последний путь.
— Доченька? — будто услышав мои мысли, мимо Камалы в комнату
протиснулась танна Рансин. Моя мать.
Я слабо улыбнулась.
— Ты тоже пришла! — прошептала не своим голосом и снова зашлась
в приступе лающего кашля.
Он перешел в хриплый хохот — вот же выверт подсознания! Прямо
перед тем роковым нападением я заболела. Сидя в темном шкафу,
больше всего боялась чихнуть и выдать себя потусторонним тварям.
Видение подробно повторяет прошлое, смешно даже.
Лучше бы драконов показало или еще какую вымершую красоту.
— Конечно пришла! Я спать не могу, переживаю, что тебе плохо
станет, а меня рядом нет.
Матушка присела на постель рядом со мной и приложила прохладную
ладонь к моему пылающему лбу.
Я сглотнула, не в силах избавиться от навязчивого ощущения
реальности.
Разве бывает, чтоб во сне царапало горло? Если меня
действительно переваривает какая-то тварь, болеть должно все.
Влажные простыни подо мной, перекрученная и давящая на спину
рубашка. Все как наяву. И в точности как тогда, сорок лет
назад.
В ту злополучную ночь, когда я лишилась всего.
Обозлившись на неизвестную, издевающуюся надо мной сущность, я
резким движением перехватила поглаживающую руку матери.
И застыла, уставившись на собственные пальцы.
Тонкие, детские, нежные. Не привыкшие еще держать меч. Да что
там — иголку и ту мне не давали, матушка берегла деточку от любых
усилий.