И тут же получаю удар под дых.
- Это плохо, - авторитетно и безапелляционно заявляет Лилька.
- Почему плохо-то? Я давно такие хотела. Миша исполнил мою мечту, - пытаюсь объяснить ей.
- Нет, Вер, ты не понимаешь. Дарить часы – это плохая примета. Или к расставанию, или к смерти.
Приехали…
Я не питаю иллюзий в отношении Лильки и нашей “дружбы”, но делать такие заявления – это уже явный перебор с ее стороны. Хоть какие-то берега в ее возрасте уже нужно видеть, все-таки она – не бунтующий подросток, а тридцатилетняя женщина.
Вот что движет моей подружкой? Желание уязвить? Черная зависть? Играют гормоны? Или просто сначала говорит, а только потом начинает думать?
Лилька понимает, что серьезно оплошала, и пытается реабилитироваться, но очень своеобразно, в своем стиле.
- Вер, ну прости! Ты ведь в приметы не веришь, поэтому не заморачивайся, - ага, главное, настроение испортила, а после этого уже можно оправдываться и нести всякую чушь. - Сама знаешь, что это ерунда. Да и сейчас все старые приметы не работают. Вон, говорили, что прошлая зима должна быть теплой, а вспомни, какая холодрыга была! Я даже в норковой шубе мерзла…
Да-да… В приметы я действительно не верю. А даже если бы и верила…
Подарок, выбранный моим мужем с любовью, никак не может мне навредить. Если он меня радует, если каждый раз, бросая взгляд на свои часы, я с теплотой вспоминаю Мишу – уверена, они принесут мне счастье. Вот с этим убеждением я и буду жить дальше. А Лилька со своими приметами пусть катится куда подальше.
Но неприятный осадок после разговора с Лилькой остается. Что с ней происходит? Раньше она такой не была. Да, резкая, да, строптивая, ехидная, но добрая. А теперь… Что-то у них с Колькой не в порядке. Не будет счастливая женщина говорить гадости, даже если у нее стервозный характер.
А Миша сегодня возвращается с работы как обычно – после девяти вечера.
Встречаю его в прихожей, и сердце болезненно сжимается. Какой же он уставший. Даже замученный. И с потухшими глазами, безжизненными. Вот этот пустой взгляд меня больше всего и пугает.
Воздерживаюсь от вопросов, все потом, и даю возможность Мише побыть в тишине. Пусть немного придет в себя, отключится от рабочих проблем и настроится на семейный вечер.
Не тороплюсь с ужином, медленно накрываю на стол и жду.