- Лиль, ты что хочешь? Приехать на эту базу и устроить скандал? Девок за волосы оттаскать? На мужиков наорать? Так? И выставить себя на посмешище? Опозориться перед москвичами?.. - Лилька молчит. - Только ты не забывай, где я работаю. Мне после этого, что, сразу рапорт на увольнение писать?
- И что ты предлагаешь, Вер? - она недовольно пыхтит. - Раз такая умная…
- А я предлагаю, Лиль, тебе сейчас не волноваться, а сбросить мне эти фото на телефон и ехать домой, спокойно ждать Кольку. Он у тебя там вообще с гитарой сидит, а не с бабой... А мы с Мишей сами разберемся, когда он приедет.
Да, со своим мужем я буду разбираться без свидетелей. Ни чужие глаза, ни лишние уши нам не нужны – не та тема для разговора.
- Вер, ты меня выгоняешь, что ли? - Лилька уже готова разрыдаться, но я знаю ее любовь к внешним эффектам. И то, что родители в свое время не пустили ее в театральное училище, тоже знаю. - Я же как лучше хотела. Ты чего? Я-то в чем виновата?
- Лиль, не говори ерунды – никто тебя не выгоняет. Но согласись, что и обсуждать нам пока нечего.
- Знаешь, Вер, вот смотрю я на тебя – ты же… ты же… Ты – не женщина, ты – настоящий мужик, причем со стальными причиндалами. Я-то уеду, а ты…
Обиженная Лилька вмиг подхватывается и пулей вылетает из квартиры.
А я?..
А я не тороплюсь закрывать за ней дверь – у меня нет сил встать и выйти в прихожую. Внезапно накатывает сильная слабость, перед глазами все плывет, и к горлу подступает тошнота.
Медленно дышу, надеясь, что вот-вот мне станет лучше, и я смогу хотя бы измерить давление. Два месяца назад на последней диспансеризации терапевт настоятельно порекомендовал следить за ним. Оказывается, теперь это мой фактор риска.
Заставляю себя сейчас не думать ни о разговоре с Лилькой, ни о фото, которые она мне показала.
Завтра, все завтра. Чтобы сегодня не наделать глупых ошибок.
Понемногу меня отпускает – уже не мутит, и ноги не дрожат, да и пелена перед глазами исчезает.
И я медленно бреду в прихожую, чтобы наконец закрыть входную дверь после ухода Лильки, а после этого направляюсь в спальню.
Сначала долго не могу уснуть, потому что не привыкла спать одна, потому что нервничаю из-за всего происходящего, потому что ничего не понимаю, и мне от этого очень плохо.
Потом то проваливаюсь в дрему, то, прогоняя вязкий морок, хватаюсь за часы, чтобы посмотреть время – и так бесконечно, по какому-то замкнутому кругу.