– Тогда
проедем в отделение? – радостно улыбнулся капитан.
– Не надо в
отделение, – начала она жалостливо шмыгать носом, и с обречённым
видом впустила милиционера домой.
Как назло,
из своей комнаты выскочил, как черт из коробочки, дед в трениках и
майке. Ну не мог он и дальше свой черно-белый Рубин смотреть,
который ему продали, как ветерану Великой Отечественной!
– Ага! Так
тебе и надо! – обрадовался он приходу милиции. – Догулялась! А я
тебе говорил, что этим и закончатся твои походы по кобелям!
Шалава!
– Сейчас во
всём разберёмся, гражданин, – остановил его капитан, видя, что тот
намеревается зайти за ним и Свечкиной в её комнату. – Благодарю за
содействие, если ваша помощь понадобится, я непременно вас
приглашу.
– Вы
догадываетесь, по какому поводу я здесь? – спросил он, как только
они остались одни.
Наташка
молча кивнула, и начала рыдать, заламывая руки.
–
Журналисты вчера приезжали с письмом, – голосила она, – а я не
виновата! Это не я! Меня попросили, а я и не знала, что это такое
будет!
– Кто
попросил? – достал блокнот и ручку капитан.
– Это Рашид
всё, знакомый нашего парторга с завода, – ревела Наташка. – Не
знаю, как его фамилия. Он на жигулях синих ездит.
– Письмо он
просил написать? – уточнил капитан.
–
Да!
– Зачем,
говорил?
–
Нет.
– Что в
письме написано, это правда?
– Нет. Это
всё Танька со своей знакомой придумали.
– Что за
Танька?
–
Маркачёва, работаем вместе.
– А вторая
кто?
– Не знаю,
это её знакомая.
– Почему
ваш адрес на конверте указали?
– Потому
что это меня Рашид попросил сделать, а Танька мне
помогала.
– В чём
помогала?
– Я думала,
это шутка-аа! – разревелась навзрыд Наташка. – Я даже не смотрела,
что они там писали!
– Что вам
за эту «шутку» Рашид обещал?
– Ничего!
Честное слово! – Наташка картинно сложила руки в мольбе. – Я на
заводе работаю, я в таких вещах не разбираюсь…
Даже если
он ей заплатил, вряд ли это такая уж большая сумма, чтобы даже
обыск мог помочь это доказать. Работница завода вполне может иметь
дома хоть тысячу, хоть две рублей, и не доказать, где она их взяла.
Мало ли, экономила, хлебом и водой питалась, на мебель собирала, –
подумал Вася, оглядываясь. – Сама она не признается, прожжённая,
пробы ставить негде. Делает вид, что ревёт, а у самой глаза злые и
сухие.
– Вы
куда-то собрались? – показал он на открытый чемодан.