Вздрогнула от испуга, меня резко бросило в жар, а потом словно ледяной водой окатило. В первый момент подумала, что речь идет о ребенке, что именно девочку Мирослав считает «своей по праву». Что это еще может быть?
Маленькая беззащитная малышка — это единственное из ценного, что у меня было. Вот только зачем? Почему? Неужели Мирослав — ее отец? Но ведь Ирина и Марьяна в переписке не раз упоминали о том, что отец малышки умер, так и не узнав о беременности.
Лишь когда первая волна паники схлынула, я более-менее трезво вникла в его слова и поняла — было еще кое-что, что отдала мне Ирина. Странное кольцо на цепочке, теперь превратившееся в татуировку на моей груди.
Неужели это и есть то, из-за чего Барс преследует меня?
— Если ты про кольцо, то у меня его больше нет, — наконец произнесла я, решившись.
Я буквально предвидела, как он снова начнет кричать, стучать по двери, пытаться ее выломать, но вместо этого услышала лишь тихое и холодное:
— Это неправда, я его чувствую…
Мирослав вдруг закашлялся, захрипел… я снова приложила ухо к двери:
— Тебе плохо?
Спустя короткое время до меня долетел тихий смешок:
— Нет, маленькая лгунишка. Рядом с тобой мне почти хорошо.
Перед глазами неожиданно встал он. Мужчина, которого я видела лишь однажды, на парковке у театра. Светлые волосы, небрежно обрамляющие лицо и шею, пытливый взгляд.
Сейчас, в моем воображении, этот взгляд был направлен на ненавистную дверь, по которой он водил кончиком пальца, и, проследив за этим его движением, я поняла, что сейчас он невидимо рисует на двери… меня?
— Не хочешь называть свое имя — не надо, — неожиданно произнес он. — Не хочешь показывать лицо — пускай. Только продолжай сниться мне, пожалуйста. Последние месяцы без тебя были совсем плохи…
Последние месяцы? Я мысленно прикинула. Должно быть, именно тогда Ирина и забрала у Барса кольцо. Она взяла его в доказательство, что действительно провела с ним ночь, и хотела вернуть. Вот только когда пошла возвращать — ей сказали, что он умер.
— Знаешь, пару раз я даже думал о раскаянии… — доверительно прошептал вдруг он.
— О каком раскаянии? — то ли это он резко сменил тему, то ли я прослушала часть его монолога.
— Они сказали, что самый простой способ избавиться от проклятия — это раскаяние, — он произнес это так, словно это была самая большая глупость на свете. — «Лучше не тратьте деньги на волшебные лекарства. Они способны помочь вам лишь на время».