— Да вот нарисовались… — сказал я. —
Нарисовались и чего-то хотят, предложение какое-то деловое. Вот я и
узнаю, чего от них можно ожидать. И бабки хотят вернуть,
кстати.
— Во! — обрадовался Серега. — Ништяк,
значит! Если вернут, нужно юристу сказать, чтобы иск отзывал! Я же
говорю — нормальные фирмачи!
— Может быть… — кивнул я задумчиво. —
А кто там у них «крыша», не знаешь, случайно?
— Не знаю, — сказал Серега. — Мне-то
оно нахрена?
— Ладно, проходи свое болото… Пойду
я, дел невпроворот.
— Давай! — обрадованный Серега
повернулся к компьютеру.
Мы ехали по весеннему городу —
слякотному, еще не оттаявшему толком, нерешительно пробуждающемуся
от зимних холодов… За рулем «Ауди 100» был Боря, наш неизменный
начальник охраны. Мы двигались в сторону колхозного рынка, беседуя
о том, о сем…
— Цены выросли, — сказал грустно
Боря, издав богатырский вздох. — Слыхали? Хлеб подорожал —
шестьдесят копеек! Троллейбус-трамвай — был проезд по пятаку, а
стал гривенник! Колбаса «варенка», что по два-семьдесят была,
сейчас по девять рублей! Не на базаре, а в магазинах, в
госторговле! Девять! Что это будет, Алексей Владимирович?!
— Ты сам-то когда в последний раз на
троллейбусе ездил? — поинтересовался я у Бори, который давно уже
стал счастливым обладателем собственной «Волги». — А «варенку»
когда брал в последний раз, Борь?
— Да я не за себя! — с пафосом в
голосе заявил Боря. — Я о стране думаю! О народе простом! Да куда ж
ты прешь, старая карга! — Боря отреагировал на внезапно выскочившую
на проезжую часть бабульку с клюкой, которая смотрела исключительно
перед собой, происходящее слева и справа ее, похоже, совершенно не
интересовало. — По сторонам смотреть не учили?! Жить надоело?! Ну
что за народ, а, Алексей Владимирович?! Прет и сама не знает куда
прет!
— Она тебя и не заметила, — улыбнулся
я. — Но ты на дорогу внимательней смотри, а не о судьбах отечества
беспокойся!
Боря виновато засопел. О ценах,
впрочем, говорил весь город — апрельский скачок цен поставил
множество людей буквально на грань физического выживания, что
характерно, скачок это произошел задолго до либерализации цен в уже
постсоветской России. Правительство чудесного премьер-министра
Павлова пришло к очередному, гениальному в своей простоте, выводу.
Прилавки в стране почему пустые? Потому что народ сметает с полок
все товары, которые там появляются! Почему же народ все так быстро
скупает? Потому что может — у народа много денег, а стоимость
товаров искусственно занижена. Из этого следовало логичное решение
— нужно поднять цены на товары и тогда народ будет меньше их
покупать. И дефицит сократится. Премьер-министр Валентин Павлов
после всех этих мутиловок стал в народном сознании воплощением зла
на земле. Впрочем, много позже он объяснял, что реализованы были
далеко не все задуманные меры… Что касается государственной
торговли, то этот экономический институт по большому счету перестал
существовать. Государственная торговля занималась в большей степени
распределением, чем, собственно, торговлей. Отоваривались талоны,
открытки, приглашения, товары отпускались с «черного хода» нужным
людям, распределялись по предприятиям, «открыткам», запискам —
назвать все эти манипуляции торговлей можно было с очень большой
натяжкой.