.
Никто не спешил, и это несмотря на тот факт, что, согласно Чуйкову, планы взятия Берлина «составлялись несколько поспешно». Советское командование запланировало наступление охватом с двух сторон. С одной стороны это осуществлял 1-й Белорусский фронт. В результате Берлин оказался блокированным с востока и севера, от Карлсхорста до Зименштадта, двумя танковыми и несколькими общевойсковыми армиями. 24 апреля, когда 28-й корпус 8-й гвардейской армии, сражающийся на левом фланге, соединился с передовыми частями 3-й гвардейской танковой армии 1-го Украинского фронта Конева[31], внутреннее кольцо охвата растянулось далеко на юг. Единственная брешь оставалась теперь только на западе.
Эта брешь также была закрыта, когда, после стремительного броска, армии Жукова соединились в Потсдаме с войсками Конева, наступающими с юга. 25 апреля, близ Кетцина, они пожали друг другу руки; капкан захлопнулся.
Изначально не планировалось, что армии Конева будут принимать какое-либо участие в штурме Берлина. Предполагалось, что Конев будет наступать южнее Берлина, в направлении Эльбы, прокладывая таким образом путь к знаменитой встрече советских и американских войск близ Торгау 25 апреля. Однако Сталина по-прежнему сильно раздражало медленное продвижение армий Жукова, и, не ставя маршала Жукова в известность, он приказал 1-му Украинскому фронту повернуть на север и принять участие во взятии Берлина[32]. Впервые эта новость дошла до Жукова с очередным сообщением – когда штабисты Чуйкова доложили о контакте с войсками Конева возле Шёнефельда, где сейчас расположен международный аэропорт Восточного Берлина.
Вечером 24 апреля на командном пункте Чуйкова зазвонил телефон. Не успел он произнести и слова, как властный и разъяренный голос Жукова проревел в трубку: «Кто сказал вам, что войска маршала Конева выдвигаются на Берлин?»
Чуйков ответил: «Товарищ маршал, сегодня, в 6:00 утра, части 28-го стрелкового корпуса вошли в соприкосновение с танками 3-й танковой армии товарища Рыбалко[33] неподалеку от летного поля Шёнефельд».
«Кто сказал? Кто доложил?»
«Командир корпуса, генерал Рыжов»[34].
Жуков не мог поверить своим ушам. И, поскольку он не мог поверить в это, приказал Чуйкову отправить надежных штабных офицеров «на несколько участков южнее Берлина» с приказом выяснить, какие из войск Конева наступают на столицу Германии. Другими словами, великий маршал проводил своего рода рекогносцировку внутри самой Красной армии. Только тогда Чуйкова озарило, что произошло на самом деле, – Сталин был так раздражен отсутствием серьезного прогресса у Жукова, что даже не побеспокоился посоветоваться с ним.